Явления природы. Эпизод 1 - [25]
Занятия оказались такими сложными и продолжительными, что меня слегка подташнивало от переутомления. Зато сегодня я впервые смог использовать концентратора на примере пирограммы, от чего, кстати, камень на его рукояти в это время слегка поблескивал рыжим. Я не решался удерживать пирограмму дольше секунды. Сбор энергии в схему пока что занимал у меня очень много времени. Тису казалось, неприлично много — он наиграно клевал носом и зевал.
В идеале, конечно, все это должно занимать пару мгновений. Мне предстояло над этим очень много работать. Но начало было положено. Тело ныло от усталости. Чему же я научусь на следующем занятии, и сколько интересного я еще смогу попробовать!
Глава 5: Сокровище
Мы провели полдня за городом, на ногах с раннего утра. Заторможенный, я плохо соображал после столь продолжительных занятий и еле доплелся до дома Аетера, рухнул спать на свое место. Не обращал внимания ни на суету, ни на разборки — помнил лишь голос возмущенного химика. Ему было не по нраву наше с Матиасом пребывание в его жилище. После объяснений Матиаса химик притих, смирился и поплелся в свою спальню, скрипя зубами и бормоча что-то под нос.
В общем, по распоряжению Тиса, мы теперь надолго застряли в кабинете химика. Я заснул, и ничто не могло бы прервать мой крепкий сон до самого утра.
Я с трудом поднялся: все тело онемело, конечности слегка отекли от неудобной позы, гудела голова и ныл хребет. Сумерки отступали, и в кабинете становилось светлее. Матиас сопел неподалеку в спальном коконе из одеял. Я вышел на улицу. Пересек торговую и главную площади, умылся свежей проточной теплой водой у складов с припасами. Кажется, я давно так не выматывался. Приободрившись, внимательнее осмотрелся вокруг. Откуда столько народу? Солдаты в металлических доспехах с рыжими и желтыми тканевыми вставками. Люди в мантиях и прочие чужаки, которых в городе я никогда не встречал. Они явно отличались от местных более качественным обмундированием и одеждой. Суетятся, строятся, маршируют небольшими группами, будто напоказ. Голова перестала гудеть, от чего лучше слышен шум всего этого сброда, лязганье метала, грохот сапог о мостовую…
Да что вчера произошло?! Сколько я пропустил за день на занятиях?.. И что за отвратительный запах? О, ужас — это ж я! Надо помыться.
За столь продолжительное время я не потратил на себя и минуты. Сам порой уже не замечаю, как привычен стал для меня назойливый зуд. Нужно будет посвятить себе час-другой. Правда, сначала необходимо разузнать план на сегодня. Я вернулся в свое временное жилище в поисках Аетера или Матиаса. Химика нет, сосед тоже куда-то успел сбежать. Я проверил таверну: тоже никого из знакомых. Решил поискать Тиса в Зале Мастеров и администрации — никто не знает, где он мог бы быть. Одни посторонние лица. Ни одного знакомого. Оббежал город еще пару раз — никого.
Ну, раз уж я никому не нужен, займусь собой, чтобы избавиться от этого мерзкого зуда и отвратительного запаха. Где и как это можно сделать? Решил обратиться к ученикам. Направился к общежитию и застал весьма занятную картину: все комнаты нараспашку, половина пусты, в остальных постояльцы собирают вещи и покидают привычное жилье. Десятки учеников и специалистов в желтых и рыжих мантиях небольшими группами толпятся на широкой, теперь очень оживленной улочке. Им сейчас не до глупых вопросов, но я рискнул обратиться к одному из специалистов. Но тут же поймал на себя озлобленный раздраженный взгляд. Молодой человек взвалил на хребет свои пожитки и, оттолкнув меня, направился к частному сектору в южном районе городка.
— Ч-что происходит? Собираетесь куда-то? — спросил я у первой попавшейся парочки учеников, но в ответ опять лишь раздраженные взгляды.
У торца соседнего здания, метрах в двадцати от меня, среди желтых и оранжевых мантий мелькнула другая — пестрая, полосатая, обжигающе-красного цвета. Другой мастер, как его там? Который не Тис, у него тоже своя группа, которая в скором времени закончит обучение. Все же я решил обратиться к нему, кинулся вдогонку, одернул за рукав, будто маленький ребенок.
— Что происходит?
— Освобождаем комнаты для солдат, собирай вещи, ученик, — тут же раздался ответ в приказном тоне. — Из какой ты комн…? А, ты из группы Тиса, — он тут же глянул в свой список на планшете, и его вопрос отпал сам собой.
— Да. Но зачем, куда?
В ответ мастер лишь что-то буркнул себе под нос, а потом повторил внятно, со злобой:
— Отвали, не мешай.
Возмутительно. С местными обитателями явно что-то не так. Отвлекать больше никого не хотелось. Я направился обратно вдоль здания, в котором обитал с самого появления в этом городе. В одном из распахнутых дверных проемов стояла девушка, устало подпирая спиной косяк и рукой придерживая дверь открытой.
— Стой! — крикнула она мне, но было уже поздно: меня тут же обдало густым облаком копоти и сажи из черноты выжженной внутри комнаты.
— Что?! — послышалось изнутри.
— Да я не тебе. Извини, — улыбнулась мне девушка-специалист.
— Нужно быть внимательнее, — выглянул ее компаньон. — Ничего, эта штука легко отмывается, — посмеялся он.
ЭПИЗОД ВТОРОЙ. Крохотный хищный мир увидел рождение новой организации: Потомство. Они изучают сложнейшую природу самой своенравной стихии, проводят смелые эксперименты. Мир оказался на пороге новых потрясений и необратимых изменений. Остается лишь гадать, кто и какие цели преследует такими опасными методами.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.