Явка в Копенгагене - [6]

На следующий день я доложил резиденту о случив­шемся. «Ничего,— сказал он,— будет тебе наука. Там у них командный пункт ПВО. Впредь будь осмот­рительней и не лезь куда попало, а то выручай тебя потом»,— пожурил он меня по-отечески.

А на память об этом случае у меня осталась фото­графия полицейского, яростно грозившего мне кула­ком снизу у подножия коптского храма. Тайники я все же впоследствии подобрал, и они были задействованы.

Так прошло несколько месяцев. С диппочтой при­ходили письма от жены. Она уже приступила к под­готовке, и в общем дела у нее продвигались довольно неплохо. Изучать язык всегда легче, когда имеется цель, а цель была такова: за два-три года изучить один-два языка, отработать легенду, пройти спецпод­готовку, радиодело и, если, конечно, ничто не помеша­ет, воссоединиться с мужем в какой-нибудь промежу­точной стране. Так что ей пришлось уволиться со своей работы и целиком посвятить себя подготовке, которая потребовала от нее полной отдачи и самоот­верженности. А поскольку появление у нас ребенка свело бы все на нет, то мы твердо решили детей не иметь, пока оба не прибудем в страну назначения. А там уж будет видно по обстоятельством. Молодая пара с ребенком, находясь на нелегальном положении, вызывает к себе меньше подозрений со стороны ок­ружения. Сложившаяся семья в любом обществе поль­зуется большим доверием и симпатиями, а это необ­ходимо для успешного обживания и работы в стране. Когда же возникает чрезвычайная ситуация, то...

Бывает и так, что у нелегала семья распадается. Живут в Союзе, все нормально, но вот ему пора в путь-дорогу, а она еще не готова, если вообще когда- нибудь будет готова к такого рода работе: отсутствие лингвистических способностей, болезнь, беременность и т. п. И вот находятся они в разлуке год, два, десять; а лучшие молодые годы уходят — домой в отпуск не очень-то поездишь. Хорошо еще, что есть дети, а если их нет, то и ослабевают некогда прочные семейные узы. при деле, он-то занят. Жена же — ни жена, ни вдова... Бывает и так: и умница, и языки знает, и по всем статьям подходит, но в процессе подготовки по­является ребенок, которого нё бросишь на бабушку- дедушку, поездка к мужу отодвигается все новыми и новыми заботами, пока этот вопрос и вовсе не снимается с повестки дня. Остается одно: ждать, наде­яться, тосковать, воспитывать ребенка без отца. И так пять, десять и двадцать лет. Так что момент встречи Штирлица с женой в «Семнадцати мгновеньях...» — это не досужая выдумка автора. Это тяжкая реаль­ность в жизни разведчика-нелегала, иногда трагедия.

Еще будучи на индивидуальной подготовке, жили мы с женой на квартире у одной старушки, на вос­питании которой был мальчик лет четырнадцати. Родители были на «нелегалке» в далекой стране. Мальчик с бабушкой не ладил, был своенравным, все время пропадал на улице, и она с ним явно не справ­лялась. А случилось так, что родители как-то приеха­ли с сынишкой в отпуск и не нашли ничего лучшего, как оставить малыша с бабушкой. Сами же укатили на юг. Когда вернулись, мальчик уже вовсю болтал по-русски.

Бабушка души не чаяла во внуке и радовалась его успехам, не подозревая, что она натворила. Встал воп­рос: муж едет один, поскольку там прикрытие, там работа государственной важности. Как объяснить ок­ружающим исчезновение жены и ребенка? Фатальной аварией на дороге? А сердце матери? Как бросить, пусть даже с бабушкой, маленького ребенка? Отдать в детдом? Как живется детям в детдоме, хорошо из­вестно. Кончилось тем, что жена не захотела отпус­тить мужа одного, ребенка пришлось оставить у ба­бушки, а в стране пребывания по возвращении надеть «траур» по своему собственному живому ребенку и принимать соболезнования от друзей и соседей, что было совсем нелегко. К счастью, вскоре у них поя­вились дети — двое близнецов. Вот как у нас бывает. В кои-то годы соберешься в отпуск (в моем случае это было лишь через семь лет), а поедешь, где гарантии, что все обойдется без досадных накладок.

По истечении четырех месяцев работы в стране я стал готовиться к посещению аргентинского кон­сульства в Каире (в Александрии, где я в то время работал, консульства Аргентины не было). Прикре­пленный ко мне оперработник в течение двух недель проводил инструктаж: мы отрабатывали все возмож­ные варианты вопросов, которые могли задавать в консульстве, я тренировался ставить свою новую подпись на документах и т. п. Затем мне учинил про­верку сам резидент.

Накануне посещения консульства я в своей комнате подержал руки в горячей воде, после чего стал нати­рать их отработанным машинным маслом, смешан­ным с грязью и песком с тем, чтобы придать рукам «рабочий» вид (ведь я должен был представиться меха­ником). Под ногтями появилась чернота, столь харак­терная для рук механика, а после того, как руки помыл бензином, кожа стала грубой и шероховатой.

Утром, одевшись попроще, я направился в арген­тинское посольство, располагавшееся в районе Зама- лек, в нескольких кварталах от нашего посольства. Прошелся по маршруту проверки. Чисто. «Хвоста» нет. Несмотря на то, что морально и психологически я был подготовлен к этому крайне важному для меня мероприятию, я все же чувствовал дрожь в коленях. Ведь от этого визита зависело, насколько успешной будет моя командировка, как, впрочем, и все мои планы на будущее. В случае неудачи я был бы обречен на длительное прозябание дома, пока приготовят дру­гие документы, если вообще когда-либо станут для меня готовить. По пути в консульство зашел в бар, принял двойную порцию коньяку для храбрости, за­жевал мускатным орехом, он отбивает запах алко­голя.