Явка в Копенгагене - [2]

—   Сейчас погрузят ваши вещи, и мы тронемся,— сказал он.

Помигав фарами, наш караван из двух машин дви­нулся в путь. Вокруг в темноте смутно проступали очертания «фантомов» — истребителей-бомбардиров- щиков.

Выехали на автостраду, опоясывающую Вашинг­тон.

—   Я уполномочен вас курировать,— заявил Гар­ри.— По всем вопросам обращайтесь ко мне. Вы здесь находитесь вполне официально как гости Сената США. Пока поживете в одном тихом местечке, а там будет видно, как вас устроить. Возможно, что оста­нетесь здесь, но не исключено, что обоснуетесь в Ка­наде.

Машины мчались по автостраде. Мелькали люми­несцентные дорожные знаки и рекламные щиты. Вдали виднелись огни столицы США. Мелькнул щит с указа­телем «Лэнгли, ЦРУ». Проехав еще некоторое время по автостраде, свернули на загородное шоссе, затем на узкую лесную дорогу, покрытую гравием. Минут пят­надцать ехали лесом. Наконец, фары выхватили из тьмы одноэтажное строение — бунгало.

Нас встречали двое охранников с фонариками в ру­ках. Внесли наши вещи, открыли коробки и чемоданы и произвели тщательный досмотр. «Вы извините, но здесь такой порядок»,— сказал нам старший груп­пы— Питер. Нас провели в большую спальню с ог­ромными витринными окиами, выходившими прямо в подступавший со всех сторон лес...

ПЕРВАЯ КОМАНДИРОВКА

...Ту-104 набирал высоту, сразу после взлета войдя в густую облачность. Позади— припорошенная пер­вым снегом Москва, Внуковский аэропорт, молодая жена в слезах. Оставалось всего три дня до ее дня рождения, но первая командировка за границу была давно запрограммирована, и перенести ее было невоз­можно. Первая самостоятельная поездка за рубеж.

Внизу в разрывах облаков проплывали заснежен­ные леса, белоснежные пики гор, темно-синие долины.

Посадка в Тиране, столице Албании, где «железной рукой» правил Энвер Ходжа.

Он был выдвинут на руководящий пост с нашей помощью в момент окончания Второй мировой вой­ны. Англичане и американцы упорно боролись за на­саждение прозападного режима в этой маленькой, но стратегически важной стране. Западные спецслужбы готовили и забрасывали туда разведывательно-диве- рсионные группы, финансировали национальное дви­жение, находившееся в оппозиции по отношению к Энверу Ходже. Маленькая страна была вовлечена в граж­данскую войну. Но вскоре, с нашей помощью и, в частности, с оперативным использованием разве­дывательной информации, оппозицию полностью раз­громили, Албания превратилась в еще одно социа­листическое государство на карте мира. А Энвер Хо­джа, в свое время обучавшийся в нашей военной ака­демии, стал править в стране. В начале шестидесятых годов он не поладил с Н. С. Хрущевым и тотчас по­просил нас с военно-морской базы Дуреццо, которая давала нам возможность держать под контролем все Средиземное море. А заодно норовистый албанский вождь выдворил из страны всех наших советников, заменив их китайскими. Таким образом, эта страна перешла в зону китайского влияния и стала выступать на международной арене в едином блоке с КНР. В ма­ленькой балканской стране, отгороженной от все­го мира горами и «железным занавесом», процве­тал социализм в самой примитивной его форме, который держался, в основном, на штыках армии и спецслужб.

Огромное поле аэродрома, покрытое изумрудной травой. Крохотное здание аэропорта, куда вошли транзитные пассажиры. Албанский солдат, щуплый, кавказской внешности, несмотря на теплую погоду, был в шапке-ушанке и форме цвета хаки, похожей на нашу. Ярко светило балканское солнце, оживленно чирикали воробьи, что-то выискивавшие в густой тра­ве. Тишь и благодать, вокруг ни души. Громада наше­го Ту-104 как-то не вписывалась в это узкое, со всех сторон зажатое горами пространство. Возле самолета суетились техники, подошел автозаправщик. Объявили посадку. После короткого разбега Ту-104 круто и легко взмыл над самыми вершинами заснеженных гор и поч­ти сразу вышел к морю.

Долго шли над морем, затем пошли желтые пески пустыни, горные кряжи. Впереди в лучах заходящего солнца показался огромный, подернутый сизой дым­кой город. Каир— столица Египта— в то время Объединенной Арабской Республики (ОАР), в состав которой входили Египет и Сирия (политико-экономи­ческий брак, оказавшийся недолговечным). Внизу, в пустыне, горели какие-то цистерны, рыжие языки пламени, выплескиваясь сквозь клубы черного дыма, взвивались в вечернее небо. Описав несколько кругов, самолет совершил посадку. Солнце, багровый диск которого только что ярко сиял у самого горизонта, вдруг куда-то провалилось, и землю внезапно окутала кромешная тьма. Никаких сумерек. Сразу ночь. Само­лет подрулил к зданию аэропорта, освещенному ярко- желтыми неоновыми огнями. Подали трап, в откры­тую дверь самолета, в салон тугой, горячей волной ударил воздух пустыни, обильно сдобренный харак­терными асфальто-бензиновыми запахами аэродрома. У подножия трапа уже стоял наш генконсул, встречая нас, советских граждан. Вокруг сновали смуглые но­сильщики, одетые в длинные белые одежды, подпо­ясанные зелеными кушаками. Головы их украшали темно-красные фески с кисточкой. Нагретый за день асфальт источал нефтяную духоту. Прошли в доволь­но тесное и душное помещение таможни, где царила какая-то бестолковая суета: кругом были полицейские, таможенники, среди пассажиров мотался некий полно­ватый пожилой господин, бойко говоривший по- русски и по-арабски, который оказывал помощь вновь прибывшим при прохождении таможенного досмотра. По-видимому, он служил переводчиком в таможне. Таможенный досмотр отнял около часа. В сопровож­дении консула мы направились к посольскому микро­автобусу марки «фольксваген», за рулем которого сидел смуглолицый водитель, говоривший на ломаном английском языке (как после мне стало известно, капитан полиции). Он выскочил из машины, любезно открыл дверцу, отогнал прочь носильщиков, пред­лагавших свои услуги, разместил наш багаж в салоне, и мы поехали.