Ястреб и голубка - [55]

— Вы не могли бы, Чарлз, собрать женскую прислугу и… — добавила она с мольбой в голосе, — постоять около меня, чтобы придать мне храбрости… пока я с ними познакомлюсь?

Он деликатно кашлянул и, с едва заметной искоркой в глазах, сообщил:

— Я уже сказал им пару слов, госпожа Уайлд, и, мне кажется, вам не нужно опасаться, что с этой стороны возникнут какие-нибудь трудности.

— О Чарлз, вы просто чудо. Я полнейшая невежда в том, что касается нравов лондонского общества… и во многом другом, если уж на то пошло, — призналась она чистосердечно, — так что, сделайте милость, не стесняйтесь поправлять меня, если увидите, что я вот-вот оплошаю.

Мэйсон познакомил ее с дородной кухаркой и деятельной, толковой экономкой. Три молоденьких горничных уставились на нее, чуть ли не разинув рот. Она обратилась к самой миловидной из них:

— Как тебя зовут?

— Мег, мэм. — Девушка сделала реверанс и покраснела.

— Мег, ты не согласилась бы пойти ко мне в услужение?

— Ой, мэм, с радостью, — выдохнула девушка и снова присела в поклоне.

— Хорошо. Только перестань кланяться и шаркать. Пойди приготовь мне ванну. У меня в седельных сумках ты найдешь много всякого мыла и купальных принадлежностей. Потом мы развесим некоторые из моих платьев, и ты поможешь мне переодеться к вечеру.

Мег кинула быстрый взгляд на двух других служанок, явно обращая их внимание на то, что новая хозяйка оказала ей предпочтение.

Затем, прихватив седельные сумки, она поспешила наверх готовить ванну.

Сабби полностью завладела господской спальней. Ее новые одежды были разбросаны повсюду — на кровати, на скамье у окна, на креслах и на столе. Великолепные шедевры портновского искусства занимали много места из-за широких рукавов и пышных юбок. Она не в состоянии была решить, какое платье нравится ей больше, но в то же время ликовала: какое это диво — иметь так много нарядов, что уже и не выбрать, который лучше.

Одним из самых-самых замечательных был костюм для верховой езды, главная прелесть которого заключалась, возможно, в полнейшей его непрактичности: костюм был из белого бархата с черным позументом по краям.

Низкий вырез камзола заканчивался у талии, позволяя видеть маленький жилет из черного шелка. Кокетливую шапочку из такого же белого бархата венчало роскошное черное страусово перо, которое изящным изгибом спускалось вокруг головы, так что его конец оказывался ниже подбородка. С этим нарядом вполне мог поспорить другой — платье из красноватой парчи с оторочкой из меха соболя. А разве хуже смотрелся вот этот костюм, в котором эффектно сочетались зеленый бархат и золотая парча? Золотая кайма украшала нижнюю кромку и рукава жакета с туго облегающим лифом, а с юбкой все обстояло наоборот: она была сшита из золотой парчи с каймой зеленого бархата на подоле. Костюм дополняли зеленые бархатные сапожки с золотыми розетками и узорчатый золотой веер с полосками из зеленого бархата.

Она решила, что для ночного приключения следует отдать предпочтение темным тонам.

В конце концов, она направлялась туда, чтобы кое-что увидеть, а не себя выставлять напоказ, но в то же время было бы желательно выглядеть достаточно экстравагантно, чтобы вписаться в пряную атмосферу борделя. Поэтому пришлось остановиться на черном кружевном платье с серебряными блестками. У нее даже холодок пробегал по спине от возбуждения, когда она разглаживала черные шелковые чулки на своих длинных стройных ногах и расправляла черную шуршащую манишку. Никогда в жизни она не чувствовала себя столь порочной. Вместо плаща она надела поверх кружевного платья облегающий жакет из черного бархата, а затем спрятала лицо под черной кружевной маской. Теперь она была готова к выходу.

Наняв портшез, она направилась в Эссекс-Хаус, чтобы встретиться там с Пенелопой, и была немало удивлена, что сам Эссекс надумал к ним присоединиться, да не один, а вместе с Флоренс Говард, которая в последнее время быстро завоевывала славу первейшей шлюхи при дворе. На этот раз Пенелопа распорядилась подать карету без всяких гербов и отличительных знаков, так что Сабби облегченно вздохнула. Они проехали по каменной мостовой Стрэнда, через площадь Ледгейт-Серкус, миновали Чипсайд и остановилась на Треднидл-стрит.

Пока пассажирки высаживались из кареты на темной улице, граф Эссекс так и сыпал непристойными шуточками: как видно, он пребывал в наилучшем расположении духа.

— Ну, братец, ты сегодня в ударе, — отметила Пенелопа смеясь. — Может быть, тебе известно, кто сегодня собирается посетить этот дом, и ты надеешься за ним потихонечку понаблюдать?

— Кровь Господня, вот была бы потеха!

Что, если мы накроем Саутгэмптона в милом обществе кого-нибудь из его пай-мальчиков!

Дамы захихикали, но Сабби не поняла, что тут смешного.

Вдоль фасада высокого темного здания располагалось множество входов и выходов, но Эссекс уверенно провел своих спутниц через одну из этих дверей, и они оказались в просторной приемной с плюшевыми драпировками, закрывающими стены. Рослый здоровяк широко распахнул дверь для новоприбывших: он, очевидно, сразу узнал главу этой компании, хотя тот и был в маске. Через пару мгновений их уже приветствовала высокая броская женщина в пудреном парике; как показалось Сабби, в приветствии слышался французский акцент. Мадам-Только-Для-Вас, как ее шутливо называли, мгновенно оценила ситуацию. Эссекс сопровождал четверых женщин, следовательно, они пришли сюда как зрители.