Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии. Попытка принудить читателей к пониманию - [26]
Суждение есть, во всяком случае, конструирование по данному образцу, подобно измерению у геометра. Оно должно согласоваться с первоначальным конструированием того, о чем судят, конструированием, которое предполагается в символическом смысле, и несомненно, согласуется с ним, если только судят правильно; подобно тому как измерение линий непременно совпадает с расчетом, если только измеряют правильно. Только это и ничего больше должно обозначать притязание наукоучения на значимость также и вне своих пределов, а именно в действительном сознании в жизни; и, таким образом, это притязание, как и вся наука, обосновано на том же самом непосредственном созерцании.
Таким образом, я, полагаю, дал тебе достаточно ясное понятие не только о намерении наукоучения вообще, но также и о способе его действий и об основаниях этого способа действий. Оно конструирует все совокупное сознание всех разумных существ априори, согласно его основным чертам, подобно тому как геометрия конструирует общие способы разграничения пространства для всех разумных существ абсолютно априори. Оно начинает с самых простых и в высшей степени характерных определений самосознания, созерцания или яйности (Jchheit) и движется дальше, пока не будет выведено самосознание, исходя из предпосылки, что полностью определенное самосознание является последним результатом всех других определений сознания; оно движется вперед таким образом, что у него к каждому звену его цепи все время прибавляется новое звено, относительно которого для него из непосредственного созерцания ясно, что у каждого разумного существа оно должно прибавляться таким же образом.
Предположим «я» = А, тогда при созерцании конструирования этого А ты найдешь, что с ним неразрывно связано В; при созерцании конструирования этого В, – что к нему в свою очередь примыкает С; и так далее, пока дойдут до последнего члена А – полного самосознания, которое оказывается замкнутым самим собою и завершенным.
Четвертый урок
Автор. Утверждают, что известная система сознания существует для разумного существа, если только существует само это разумное существо. Можно ли предполагать у каждого человека то, что содержится в этом сознании?
Читатель. Без сомнения. Уже из твоего описания этой системы непосредственно видно, что она общая для всех людей.
Автор. Можно ли также предполагать, что всякий, исходя из этого, будет правильно оценивать предметы и без ошибок заключать от одного к другому?
Читатель. Конечно, если он хоть сколько-нибудь упражнял прирожденную всем способность суждения, входящую в состав также и этой системы, и даже будет вполне правильным без всяких дальнейших околичностей предположить у каждого это умеренное употребление способности суждения, пока не доказано противное.
Автор. Но можно ли также без всяких дальнейших околичностей предполагать, как известное, и то, что не находится в этой общей системе, как бы предоставленной всем людям, но что лишь должно быть произведено посредством произвольной и свободной абстракции и рефлексии?
Читатель. Очевидно, нет. Каждый получает это лишь благодаря тому, что он свободно производит требующуюся абстракцию, а без этого у него ничего и не будет.
Автор. Если, таким образом, кто-либо захочет произнести свое суждение по поводу уже достаточно описанного выше «я», из которого исходит наукоучение, и будет искать это «я», как данное в обычном сознании, – будет ли то, что он говорит, пригодно для дела?
Читатель. Очевидно, нет: ибо то, о чем идет речь, вовсе не находится в обычном сознании, но оно сперва должно быть порождено посредством свободной абстракции.
Автор. Далее, наукоучитель, поскольку мы познакомились с его образом действия, описывает, исходя из этого первого звена, непрерывный ряд определений сознания, в котором к каждому предшествующему в ряду звену примыкает второе, к этому третье и т. д. Эти звенья его цепи и суть те, о которых он говорит и относительно которых высказывает свои положения и утверждения. Каким же тогда образом может кто-либо переходить от первого ко второму, от этого к третьему и т. д.
Читатель. Согласно твоему описанию, исключительно лишь посредством того, что он внутренне действительно конструирует в себе самом первое звено, при этом вглядывается в себя, возникает ли у него при этой конструкции первого второе звено, и каково оно; затем, в свою очередь, конструируется второе звено, и обращают внимание, возникает ли при этом третье, и каково оно, и т. д. Только при этом созерцании своего конструирования он получает предмет, насчет которого делается некоторое высказывание; и без этого конструирования для него совершенно не существует ничего того, о чем шла речь. Так именно должно обстоять дело, согласно данному тобою выше описанию, такого ответа ты, без сомнения, желал от меня.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Юлия Кристева и Филипп Соллерс — экстраординарная пара французских интеллектуалов XX века, объединившая вокруг себя многих знаменитых мыслителей своего времени; их концепции оказали немалое влияние на становление континентальной философии и на формирование современной европейской гуманитарной мысли. В диалогах Кристевой и Соллерса брак предстает как неисчерпаемый ресурс для взаимопомощи и партнерства, а также как поле для интеллектуальных состязаний. Дискуссия между супругами, которая длится вот уже несколько десятилетий, и легла в основу этой книги.
Джона Стюарта Милля смело можно назвать одним из первых феминистов, не побоявшихся заявить Англии XIX века о «легальном подчинении одного пола другому»: в 1869 году за его авторством вышла в свет книга «О подчинении женщины». Однако в создании этого произведения участвовали трое: жена Милля Гарриет Тейлор-Милль, ее дочь Элен Тейлор и сам Джон Стюарт. Гарриет Тейлор-Милль, английская феминистка, писала на социально-философские темы, именно ее идеи легли в основу книги «О подчинении женщины». Однако на обложке указано лишь имя Джона Стюарта.
Бенджамин Франклин – человек невероятного значения в истории Америки. Он был политиком, дипломатом, писателем, изобретателем и единственным отцом-основателем, кто поставил свою подпись под тремя важнейшими документами эпохи: Декларацией независимости США, Конституцией США и Версальским мирным договором 1793 года, завершившим Войну за независимость. Его лицо украшает стодолларовую купюру, и он является автором крылатого выражения «Время – деньги», и он знал, о чем говорит. В своей автобиографии Франклин рассказывает об этапах формирования и становления: о детстве, о начале работы издателем, о войне и невероятном трудолюбии и проницательности, которые позволили ему стать одной из главных фигур эпохи. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
«О любви» Стендаля (1822 г.) – ярчайший трактат классика французской литературы, впервые связавший проявления любви с характером народов и особенностями исторических эпох. Стендаль доказывал, что любовь – не просто чувство, а особая работа с собственным характером. Отказавшись от любых идеалистических объяснений любви, писатель связал ее с чувством стыда как с социальным чувством. Наблюдения Стендаля над причинами зарождения любви стали важны для романной драматургии на протяжении всего XIX века. В данном издании трактат Стендаля дополнен предисловием профессора РГГУ Александра Маркова.