Ящик Пандоры - [123]

Двое других спецназовцев оттащили Турецкого от подполковника, быстро защелкнули наручники и затолкали его, Грязнова и Гончаренко в угол, где уже сидела на стуле Шура белая как мел в окружении безоружных Меркулова и Шахова.

— Власть в стране перешла к Государственному комитету по чрезвычайному положению! Именем ГКЧП вы арестованы! — провозгласил .Красниковский.

— Вася, «Коромысло»! — крикнул Борко.

Монахов трясущимися пальцами нажимал на клавиши. Автоматная очередь прошила Борко насквозь, ударила по Монахову, и он, заливая компьютер кровью, все еще жал на какие-то кнопки, пока на экране не появилась надпись: «КОД КОРОМЫСЛО УНИЧТОЖЕН». Он улыбнулся экрану своей последней улыбкой в жизни.

эпилог

«Здравствуй, Алексей!

Пишу тебе во Франкфурт, где ты сейчас, как я узнал из телеграммы, без заезда домой освещаешь соревнования по тяжелой атлетике. Извини, дружище, что не ответил на твои письма из Японии, у нас, знаешь ли, 19— 21 августа произошла небольшая накладка в правительстве. Может быть, это незначительное событие прошло мимо тебя в связи с твоей адской, как ты писал, загрузкой в области спортивной журналистики. Тогда извини, что потревожил, оторвал, отвлекаю и на этот раз.

Впрочем, как я помню, ты всегда просил всех нас записывать для тебя разные хохмы, чтобы использовать их в своих нетленках, и за сюжет по-царски одаривал рублем. На гонорар не претендую, но бесплатную хохму рассказать, пожалуй, смогу.

Ты отбыл из Москвы, оставив экс-жену и сына на мое попечение в тот самый пикантный момент, когда «эта дуреха» (твои слова) впуталась в дрянную историю с трупом. Дружище, ты всегда печалился, что Нике не хватает интеллекта и смелости. Все эти качества ты неустанно искал в других женщинах. И, как я понял, наконец, обнаружил у нынешней избранницы в большом количестве, о чем свидетельствует ее изображение в бикини на присланной тобой фотографии.

Но с Никой не все так безнадежно. Короче: она спасла человечество от третьей мировой атомной разрушительной войны.

Если ты вздумаешь посмеяться над этими словами, я тебя побью, и будет очень больно: ты не забыл, я мастер спорта по самбо? Следствие, его я провел с моими друзьями, установило, что человек, обнаруженный Никой убитым, нес своему шефу чемоданчик с ядерными кодами, но, естественно, не донес, раз его пристукнули. Долго ли, коротко ли, за Никой началась волчья охота: эти псы-рыцари из тайного сборища думали, что твоя бывшая в связи с убитым и что это она утащила коды. В ход пошло все: угрозы, аресты, убийства, даже твоего Кешку киднапнули. Но слава Богу, с ним обошлось все о'кей, и в этой истории не последнюю скрипку сыграла моя невеста, хотя правда, исполнила эту партию на фортепьяно (чуть не забыл, я сегодня женюсь, можешь поздравить, прощай свобода и независимость!).

Турецкий оторвался от пишущей машинки: слишком легкий тон письма не вязался с теми событиями, что следовали дальше. И он не стал сообщать Алексею Славину о том, как Ника пристрелила бандита Транина, который задушил Анну Чуднову и двое суток таскал по задворкам столицы его сына. И не было надобности 1 информировать друга о том, как в ночь с 18 на 19 августа на следственную группу напали спецназовцы из КГБ, как были насмерть прошиты автоматной очередью Андрей Борко и Вася Монахов и ранены Шура Романова и Слава Грязнов, а потом безоружных Турецкого, Меркулова, Шахова и Гончаренко, также как и раненых Шуру со Славой привезли на секретную базу в районе Медвежьих гор под Москвой и приговорили к расстрелу, который был назначен на хмурое утро 21 августа, но приговор не был приведен в исполнение по причине быстрого провала военного путча. И уж совсем не обязательно было знать Алексею, что Турецкий стучит это письмо на машинке, сидя в помещении бывшего здания компартии РСФСР на Старой площади, где ведет свою работу следственная комиссия по выяснению преступной деятельности бесславного ГКЧП, и возглавляет эту комиссию его друг Меркулов, ныне зампрокурора республики, и он занимает кабинет бывшего шефа, ныне запрещенной компартии России Полозкова, находящегося сейчас во всесоюзном розыске.

— Почему ты не идешь обедать? — услышал он голос Меркулова.

Турецкий поднял на него взгляд. Меркулов был бледнее обычного.

— Костя, у тебя очень усталый вид.

— Нет, я подавлен. Чем дальше в лес... Они не сдадутся без боя. Только что мне принесли важные документы. Партия и военно-промышленный комплекс отстраивают подпольную организацию и готовятся к партизанской войне с демократией. И это пахнет не августовским переворотом, а долговременным откатом к тоталитаризму. Интересная подробность. У Вече были разногласия с путчистами. Там считали, что летнее выступление не подготовлено, нужно собрать силы и ударить по народу зимой, когда возникнет голод и обострится межнациональная вражда.

— Теперь ясно, почему бесовское отродье не хотело, чтоб ядерные коды попали в, руки путчистов,— сказал Турецкий.

— Когда закончишь с этой эпистолярией, зайди ко мне.

Турецкий пробежал глазами начало письма, чтобы снова попасть в тон переписки:

"Признаюсь, просьбу твою поговорить с Никой я выполнил сокращенным путем: дал ей прочитать твое первое письмо. Она, надо сказать, была рада за тебя и просила передать, что она сейчас тоже ощущает себя - нет, конечно, не Аленом Делоном, но, по меньшей мере, Джули Робертс. Дело в том, что в данный момент она с Кепкой и будущим мужем Виктором Степановичем Шаховым отправилась в круиз по Волге, по возвращении из которого собирается отрыть за городом кооперативный детский сад. Как это тебе нравится?