Ярость - [75]

— Профилирование с самого начала казалось мне подозрительным, — ответил он патрону. — Уж слишком хорошая штука, чтобы быть правдивой. Мужик читает материалы дела, анализирует, а потом говорит: преступника вы найдете в баре, там он будет есть гамбургер с двойной порцией сыра и читать спортивную колонку, а в портфеле у него будет лежать подарок для матери. Если существует нечто, настолько выдуманное, что замечательно представляется в книжных детективах, то это «нечто» уже должно быть подозрительным. Но я решил не руководствоваться эмоциями, а только лишь исследовать проблему.

— И?

— Был проведен ряд исследований, которые должны были доказать эффективность профилирования. Материалы уже завершенных дел были даны профилерам, но кроме них: студентам с различных факультетов, обычным полицейским следователям и психологам. Их всех попросили создать на основе материалов профиль преступника, который потом сравнили с реальным виновником, прекрасно известным, поскольку, как я уже говорил, все загадки были решены, виновные осуждены.

Запищал мобильный телефон Шацкого. Тот глянул и наморщил брови. Это был эмэмэс от Клейноцкого. Изображение походило на снимок неработающего фонтана на рынке перед «Старомейской». Без какого-либо комментария.

— Результат? Ни в одном из исследований профили профессионалов не были более точными, чем попытки других, включая сюда и любителей криминалистики. И что знаменательно, прекрасный результат дали студенты, изучающие химию и биологию.

— Знаменательно, но совершенно не удивительно, — прокомментировал Шацкий. — В мире науки имеется место логике, здравому смыслу, выводы делаются на основе твердых доказательств, после чего выводы снова проверяются.

— Ну а профилирование — это мошенничество. Я пришел именно к такому выводу, и посчитал, что сам в профилирование не верю. Это был логичный выбор.

Эдмунд Фальк замолчал. Какое-то время оба мужчины сидели в тишине.

— И мне не хотелось бы верить, будто бы вы верите.

— Конечно же не верю, — спокойно ответил Шацкий. — Я считаю, что психология — это псевдонаука, а профилирование преступников — это всего лишь красивое название для того, чем занимается ясновидящий Яцковский.[89] Когда кто-то повторит раз десять, что видит труп в лесу, то раза три просто обязан попасть, ведь одна третья этой страны — это леса, и труп там закопать легче, чем на шоссе.

— В таком случае, зачем мы встречаемся с профилером?

— Это человек весьма умный. Странный, по-настоящему умный. И он прочитал больше материалов дел, чем вы когда-либо увидите своими глазами. Как и все ему подобные, он гонит пургу, но иногда говорит что-то такое, что имеет смысл.

— Что-то? — Фальк не смог спрятать презрения в своем взгляде.

Комментировать Шацкий не стал. По-своему Фальк был прав, но некоторые вещи начинаешь понимать лишь после полутора десятков лет практики. Например, то, что следствие похоже на головоломку: ночной пейзаж волнующегося моря, состоящий из десяти тысяч фрагментов. В какой-то момент все эти кусочки уже лежат на столе, вот только их никак не удается соединить. И вот тогда-то ужасно нужен кто-то такой, кто поглядит и скажет: «Эй, но ведь это же не Луна, а только ее отражение в волнах».

6

Ксанакс привел к тому, что она была в состоянии войти в изолятор, вместо того, чтобы трястись от страха перед дверью. Зато он не мог отключить эмоций. Печаль, вызванная воспоминаниями о тех событиях, боролась с отвращением, физическим неприятием бледного типа, сидящего на кровати. Тереза Земста понимала, что ее презрение — это проявление непрофессионализма, только ничего с собой поделать не могла.

Мужчина не навязывал какого-либо контакта. Врач быстро признала, что это не результат отсутствия возможности, но отсутствия желания. Это не его мозг, как в случае большинства пациентов этого отделения принял решение за него отключиться от мира. Выглядело так, что это полностью осознанное решение. Наблюдения это подтвердят, а потом уже от прокуратуры зависит, что с ним сделают. Не она будет проводить наблюдения, но лично позаботится о том, чтобы ни у одного суда не было сомнений в отношении вменяемости подозреваемого.

Врач задумалась над тем, а что могло стать причиной отсутствия контакта. Железная последовательность мужчины по ее мнению указывала на то, что здесь речь должна идти о чем-то большем, чем обычная симуляция, тактика, рассчитанная на то, чтобы избежать наказания. Угрызения совести? Тогда это был бы первый известный ей случай, когда быстро пускающий в ход руки дамский боксер обрел нечто такое, как совесть. На этом она могла бы диссертацию написать. Шок? Возможнее. Травма? Но какая? Как и все домашние мучители, этот мужчина наверняка был жертвой насилия в детстве. Быть может, вернулось некое вытесненное воспоминание, какой-то пережитый ужас.

Возможно, к нему и удастся достучаться, если только его вообще вскроют.

Тереза обдумала последнее предложение, услышала его, и ее залила волна печали. Она собрала всю свою силу воли и опыт тридцатилетней работы, чтобы не расплакаться при пациенте. Точно так же и тогда она сидела на табурете, точно так же укладывала мысли в голове и искала способ раскрыть пациента.