Ярость - [7]

— Да тут королевский марьяж и полный набор козырей! — объявил он.

Другие игроки сразу сбросили свои карты.

— Ах ты… сын, — напустился Павел на Уилла и в качестве самого убедительного довода поднес к носу хафлинга кулак. Они часто так, шутя, подначивали друг друга, но сейчас шутить было некогда. — В чем дело?

— Одна девушка, из людей, ранена, и ей нужна помощь. Дорн остался при ней на случай, если объявится кто-нибудь из крысоподобных.

— Это они ее ранили? — спросил Павел. — Тогда она тоже может стать оборотнем.

— Нет. Во всяком случае, не похоже. Давай оторви-ка свой чертов зад от стула и айда со мной!

— Ладно, пошли.

Павел сгреб со стола все, что осталось от его монет, и прихватил свою булаву. У выхода к ним присоединился Рэрун Похититель Снега.

Если говорить об искусственной внешности, Уилл с Павелом были «нормальными» членами их небольшого братства. При виде же Рэруна, как и Дорна, все оборачивались, ибо арктические карлики были так же редки в землях близ Лунного Моря, как и полуголемы. Ростом едва ли выше Уилла, Рэрун был приземистый и плотный, в ширину почти такой же, как и в длину. Он носил козлиную бородку и длинные, до талии, распущенные волосы — такие белые, что трудно было различить, где кончаются волосы и начинается мех белого медведя, из которого была сшита его туника. С волосами контрастировало лицо, обветренное и обожженное солнцем до невероятной красноты. В короткопалой руке Рэрун держал ледовый топор.

— Пошли, — сказал карлик.

Уилл повел их неосвещенными улицами города, и даже в темноте было видно, что это недостроенное поселение, только-только отвоеванное у диких лесов, — место глухое и необжитое. В этих краях встречалось множество подобных поселений. Однако впечатление было обманчивым. Цивилизованный народ — в большинстве своем люди — обитал вокруг Лунного Моря с незапамятных времен, о чем свидетельствовали бесчисленные руины, подвергшиеся воздействию времени и непогоды. Увы, войны и стихия делали свое дело, и человеку приходилось раз за разом отстраивать новые поселения на развалинах старых городов.

Конечно же, Илрафон был глушью даже по местным меркам. Стоящий на восточном берегу Драконова Пролива, соединяющего Лунное Море с Морем Падающих Звезд, он служил важным перевалочным пунктом на морском и караванном пути в обоих направлениях. Но город был также печально известен как прибежище разбойников и пиратов. Множество мошенников рыскали здесь в потемках, но сегодня никто, казалось, не собирался беспокоить Уилла, Павела и Рэруна. Статный, высокий священник предположил, что они выглядят для этого слишком внушительно, включая его самого.

Покинув Дамару, он по привычке продолжал носить свои красно-желтые жреческие одеяния. С годами они совсем износились, остался только позолоченный амулет. Павел стал ходить, как лесные бродяги, в грубых одеждах из шерсти и кожи. Изменился он и в другом: двигался, как охотник, которым теперь стал, — осторожный и в то же время уверенный в себе — и на поясе всегда носил готовое к бою оружие.

Надо было спешить, и Уилл на ходу объяснил, в чем дело.

— Не понимаю, — сказал Павел, выслушав его рассказ. — Если они что-то замышляли, то почему просто не всадили ей в спину нож? Зачем сидеть и ждать, пока она истечет кровью?

— Подозреваю, — сказал Уилл, — что они действительно за кем-то послали, но не за жрецом, а за своим вожаком. Вот они и дожидались, что он придет и решит, что делать: убить или ограбить ее и что потом делать с награбленным, а может, потребовать за нее выкуп или продать ее в рабство.

Трое собеседников подошли к сомнительного вида трактиру на окраине Илрафона. Вдали виднелись обгорелые остовы домов, уничтоженных каким-то бедствием, постигшим порт. Разрушенное никто не потрудился снести или восстановить. Войдя в таверну, Павел обнаружил примерно то, что и ожидал увидеть: мертвые крысолюди, раненая, лежавшая без сознания девушка удивительной красоты, несмотря на пепельный цвет лица и разорванное платье, сквозь ткань которого проступала кровь, и, наконец, Дорн, сердито глядевший на него.

— Ну и что вас так задержало? — раздраженно спросил великан.

— Мы отправились сразу, как только этот дурак пришел и сказал, что я нужен, — ответил Павел.

Он опустился на колени рядом с девушкой, оторвал рукав ее платья и поморщился. Раны были даже серьезнее, чем он ожидал. И все же, милостью Летандера, он мог спасти ее, хотя для этого требовалось воспользоваться самой могущественной магической силой, которая была в его распоряжении. Павел произнес магическую формулу, и его руки начали излучать золотой свет. Он приложил ладони к кровавым ранам на теле девушки.

Когда заклинание сделало свое дело, ладони Павела остались словно опаленными. Когда ощущение жжения в них ослабело, раны на теле девушки перестали кровоточить и затянулись. На ее коже цвета слоновой кости остались лишь едва заметные розовые полосы, как будто раны заживали не одно десятидневье, губы ее порозовели, а к щекам вернулся румянец.

— С ней все будет хорошо, — сказал Павел.

— Ну хоть на что-то ты годишься, — заметил Уилл. Учитывая их вечную шутливую вражду, в его устах это было нечто вроде похвалы.