Ярослав Мудрый - [238]
Вскоре я сдал В. Подшивалову новую статью «Не отрекаться от прошлого», о переименовании улиц и площадей. Заведомо знал: крайне трудно будет пробить толщу бюрократии, но наболело на душе, никогда я так рьяно не увлекался публицистикой. Она же — на крови и нервах. Но воевать надо, непременно надо. Иначе грош цена безропотному писателю.
В «Литературной России» опубликовали мой большой очерк «Беды древнего города». Через день меня пригласил в обком КПСС завотделом пропаганды Г. И. Калинин. Земляк встретил прохладно. «Ну, зачем ты всё лезешь на рожон? У нас в области 25 писателей и никто из них не осмеливается даже строчку написать против линии обкома. А ты что творишь? Твои статьи встречены в обкоме с возмущением. Зачем ты усложняешь себе жизнь? Ведь мы тебя когда-то вторым секретарем Ростовского горкома партии приглашали. Жил бы себе спокойно и карьеру делал, а ты полез в пузырь. И твоя „Белая роща“, и выступление по центральному телевидению в передаче „Человек и закон“, и все статьи твои, которые взбудоражили всю область, идут вразрез установкам партии. Прекращай! Пока не поздно! У нас на тебя и так уже целое досье подготовлено. Да и твои исторические романы все бунтарские. Болотниковым себя возомнил. Теперь задумал убрать в городе все улицы с революционными названиями. Ну, чего тебе не живется спокойно? Себя до инфаркта доведешь и нам кровь портишь». Долго отчитывал и воспитывал. А в конце с надеждой спросил: «Понял? Бросишь свои статьи?»
Огорчил я Геннадия Ивановича: «Не брошу. Я не могу равнодушно смотреть, как разрушаются памятники культуры и архитектуры, как чиновники отрекаются от прошлого, и на сделку со своей совестью не пойду. Пусть меня травят, ущемляют, но я не сверну со своего пути».
В местной газете развернулась полемика вокруг моей статьи «Не отрекаться от прошлого». А в «Литературной России» опубликовали отклик на мою статью «Беды древнего города». Горячий, страстный отклик написал на мою статью А. Грешневиков. Удивил и «Северный край» (перемены дают себя знать). Газета напечатала статью «Писатель бьет в набат!» А В. Подшивалов опубликовал мою новую публицистическую статью — «Дело чести и совести». Я продолжал бороться за возвращение Ростову Великому его исторических наименований. Яростно бороться. Но стало больше и недругов, даже среди местных газетчиков.
В ноябре 1988 года, в горкоме партии состоялась встреча творческой интеллигенции с руководством города. Выступил первым. Говорил о силах, разлагающих наше общество, о потере нравственности и бездуховности, о целенаправленном ударе массовой культуры, о травле именитых писателей — Лихачева, Распутина, Белова, Астафьева. Таким силам следует дать бой. Бездуховность лавиной катится на наше общество, особенное беспокойство вызывает телевидение, которое делает ставку на разложение молодежи. Резко говорил в защиту памятников истории, культуры и архитектуры, о возвращении улицам их исторических названий…
Продолжал воевать. Отдал в газету новую дерзкую статью «Гласность — не вседозволенность». Яростно боролся с массовой культурой, за нравственное здоровье народа. («А он, мятежный, ищет бури, как будто в буре есть покой»). На душе было тревожно. По Руси гуляет Смута, духовное разложение. Надо продолжать бить в набат, дабы неистово биться за чистые русские устои.
Вновь оказался в больнице. Сердце! Жена настойчиво предлагала бросить писать публицистические статьи. Но я уже 8 декабря начал писать огромную публицистическую статью «Отечество в опасности!» В ней — сражаюсь уже не за один Ростов, а уже рассказываю о трагедии России. Писал 12 дней, страшно вымотался, начисто потерял сон, последнюю страницу дописывал под слезы Гали, которая опять ежедневно делала мне уколы. Настрадалась же она со мной! А я упрямо твержу: «Галя, кому-то надо писать. В России всё погибает, всё рушится!» В который уже раз отнес очерк В. Подшивалову. «Буду печатать». Отважный все же этот редактор! Статья вызвала в Ростове огромный резонанс. Вновь десятки звонков в мою поддержку. Зато всё больше и больше появляется у меня недоброжелателей. В связи с шумихой в городе, возникшей по моей вине, отцы города вновь решили собрать творческую интеллигенцию. В своем выступлении я защищал Россию, патриотизм, боролся против желтой прессы, видеопиратства, рок-музыки, порнографии, наркомании… Выступал 30 минут, очень горячо, с тревогой и болью за судьбу России и малых городов. Многие меня поддержали, однако некоторые приняли мою речь в штыки. Этим людям полевать на Россию, на ее беды, на ее духовное разложение… У подъезда горкома меня поджидала Галя. Она уже знала, что твориться с моим сердцем. Подхватила меня под руку и потихоньку повела на уколы в «Скорую». А я шел и все твердил: «Ну, зачем ты здесь появилась? Я скрываю свои болезни. Никто почти не знает, что у меня никудышное сердце». Жена шла молча и потихоньку плакала.
В одном из писем в издательство Валерий Александрович сообщил: «Воевал я за переименование улиц древнего Ростова. Открыл новую дискуссию в газете. Идут отчаянные споры, и всё же четырем улицам возвращены старые имена. Но это лишь начало. Надо драться дальше». Вряд ли надо комментировать, что стоит за этими — «воевать», «надо драться»… Гражданское подвижничество, мужество и совестливость в России никогда не нуждались в рекламе, но ценились превыше всяких благодеяний. В недавнем письме В. Замыслов заметил: «Эпоха Ярослава Мудрого — чрезвычайно сложна, загадочна, противоречива, но и крайне интересна. Создать роман о Ярославе — первом русском князе — реформаторе, моя стародавняя мечта. Наброски, черновики появились еще в 1979 г. В печати публиковались некоторые главы. Четверть века, с перерывами, я корпел над архивами, (сколько было поисков!), дотошно изучал эпоху, много анализировал. Черновики вырисовывались в крупное эпическое полотно. Страстно хотелось писать о выдающемся реформаторе Х-XI в. в!.».
Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге "Иван Болотников" рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).
Валерий Замыслов. Один из ведущих исторических романистов России. Автор 20 романов и повестей: «Иван Болотников» (в трех томах), «Святая Русь» (трехтомное собрание сочинений из романов: «Князь Василько», «Княгиня Мария», «Полководец Дмитрий»), «Горький хлеб», однотомника «Грешные праведники» (из романов «Набат над Москвой», «И шли они из Ростова Великого»), повести «На дыбу и плаху», «Алена Арзамасская», «Дикое Поле», «Белая роща», «Земной поклон», «Семен Буденный», «Поклонись хлебному полю», «Ярослав Мудрый», «Великая грешница».Новая историко-патриотическая дилогия повествует об одном из самых выдающихся патриотов Земли Русской, национальной гордости России — Иване Сусанине.
Эта книга писателя Валерия Замыслова является завершающей частью исторического романа об Иване Болотникове.
В романе «Горький хлеб» В. Замыслов рассказывает о юности Ивана Болотникова.Автор убедительно показывает, как условия подневольной жизни выковывали характер крестьянского вождя, которому в будущем суждено было потрясти самые устои феодально‑крепостнического государства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Начало XVII века вошло в историю России под названием Смутного времени. Прекратилось многовековое владычество династии Рюриковичей. Волна самозванства, народные восстания и нашествие иноземцев захлестнули могучую страну. Насилие стало почти социальной нормой. Распоясавшиеся от безнаказанности польские шляхтичи и казаки грабят богатые поместья, монастыри, городки, сея всюду смерть и разрушение. И вот посреди этого кровавого хаоса молодой княжич Василий Пожарский, возведенный Борисом Годуновым за смелость и находчивость в царские рынды, рискуя жизнью, спасает от поругания и смерти юную царевну Ксению..
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.