Ярослав Мудрый - [224]

Внешняя политика Ярослав была достойна сильного монарха. Он привел Византию в ужас за то, что оскорбленные россияне требовали и не нашли там правосудия. (Самский наместник и солунский воевода злодейским образом умертвили 800 русичей). Ярослав Мудрый послал своего сына Владимира наказать греков. Император Константин Мономах направил против русских ладий флот и два легиона, но отважный Владимир окружил неприятельские галеры, взял их на абордаж, пленил ромеев и полностью истребил греческий флот. Владимир пришел в Киев с множеством пленных.[324]

Ярослав Мудрый, дорожа каждой пядью своей земли, не забыл и о Червенских городах, отданных Святополком королю Болеславу. Великий князь пошел на Польшу, разгромил королевское войско, взял Бельз и вернул Руси захваченные города. Ярослав вывел из Польши множество пленников и заселил ими берега Роси, заложив там несколько новых городов-крепостей, кои значительно укрепили южное порубежье Руси.

Вся Ливония при великом князе Владимире Святославиче платила Руси дань. В период же междоусобной войны, развязанной Святополком, Ливония объявила о своей независимости. Однако Ярослав не захотел лишаться стратегически важных для Руси земель. Он давно задумывал поставить недалеко от Чудского озера и Финского залива мощную крепость, которая смогла бы стать опорным пунктом для выхода русских торговых людей в Варяжское море. За пять столетий до Ивана Грозного Ярослав Мудрый решил «прорубить окно в Европу», и его планы частично осуществились.

Великий князь закрепил русское влияние в Прибалтике и создал там центр оседлой русской власти. В 1030 году Ярослав основал на берегу реки Эмбах новый город, который по своему христианскому имени — Юрий — назвал Юрьевом. В княжение Ярослава (1019–1053 годы), широко раздвинувшего границы Русской империи, влияние русских в Прибалтике достигло наибольшего распространения. В перечне данников Руси, относящемся ко времени Ярослава, летописец называет из прибалтийских племен чудь, Литву, зимерголу, корсь, либь.

Наконец, как заметил историк Н. М. Карамзин, «блестящее правление Ярослава оставило в России памятник, достойный великого монарха — древнейшее собрание гражданских уставов, свода законов, известных под именем Русской Правды, изданной на славянском языке». (Древние списки сохранились в Великом Новгороде. «Сей остаток древности, подобный двенадцати доскам Рима, есть верное зерцало тогдашнего гражданского состояния России и драгоценен для истории»).

А вот мнение выдающегося историка, всемирно известного академика Б. Д. Грекова:

«Содержание „Русской Правды“ очень богато и разнообразно, этот памятник богаче судебников Русского централизованного государства ХV и даже ХVI веков, хотя они и созданы более развитой общественной средой… „Русская Правда“ — жемчужина в истории русской культуры. Взятая в окружении других славянских законодательных памятников, она делается для нас понятнее, яснее и величественнее».

Величие и мощь державы Ярослава Мудрого не преминули отразиться на поведении некоторых чужеземных правителей, которые, потерпев неудачу, искали убежища на Руси. Так, Олаф Святой, норвежский король, лишенный трона, попросил защиты российского монарха. Ярослав принял его, но сей король, обольщенный надеждой победить Канута, завоевателя Норвегии, выехал из России, оставив в ней своего юного сына Магнуса, который позднее царствовал в Скандинавии. Дети английского короля, изгнанные всё тем же Канутом, Эдвин и Эдвард, а также венгерский принц Андрей нашли убежище во Дворе Ярослава Мудрого…

Многие знаменитые государи Европы считали за большую честь породниться с выдающимся монархом России. В Польше царствовал Казимир, внук Болеслава Храброго; изгнанный в детстве из отечества вместе с матерью, он удалился во Францию, и, не имея надежды быть королем, постригся в монастырь. Но когда в Польше начался мятеж, шляхта упросила римского папу освободить Казимира от духовного обета, и тот возвратился из кельи в царские чертоги, и, желая пользоваться дружбой могущественного Ярослава, он женился на его сестре, Марии Добронеге. Казимир, по требованию Ярослава, передал ему за вено — то есть за невесту — 800 человек россиян, плененных Болеславом в 1018 году.

Дочь великого князя, Елизавета, стала женой короля Норвегии Гаральда.

Вторая княжна, Анна, сочеталась браком с королем Франции Генрихом Первым. Правда, папа объявил кровосмешением супружество его отца Раберта за то, что тот женился на родственнице в четвертом колене. Генрих, будучи свойственником соседних государей, боялся участи отца и искал себе невесту в отдаленной стране. Франция могла гордиться союзом с Россией, возвеличенной завоеваниями Святослава и великих его преемников. По кончине Генриха в 1060 году, Анна, славная умом и благочестием, удалилась в Санлизский монастырь, но через два года, вопреки желанию сына, вступила в новое супружество с графом де-Крепи. Сын ее, Филипп, стал королем Франции и имел столь глубокое уважение к матери, что на всех государственных бумагах Анна вместе с ним подписывала свое имя до самого 1075 года.