Ярослав Гашек - [23]
Гашек изобразил несколько ксендзов. Особенно колоритны фельдкураты (военные ксендзы) Кац, Лацина, Ибль, Мартинец. Это искусно выписанные образы, каждый из них наделен особыми индивидуальными чертами. Характеристикой Ибля является его речь, обращенная к отправляемым на фронт солдатам. Этой речи впоне достаточно, чтобы читатель вместе со Швейком пришел к той оценке Ибля, о которой сообщает автор: «Вспоминая эту речь обер-фельдкурата Ибля, Швейк имел полное право, ни в малейшей степени не уязвляя, назвать его идиотом в квадрате».
Гашек выводит категорию ксендзов, которые наиболее активно служили правительственным целям, — полковых и тюремных . священников. В главе второй первой части, главе первой третьей части и в главе первой четвертой части показано, как фельдкураты Кац, Ибль и Мартинец, каждый сообразно своему характеру и способностям, помогают властям отправлять солдат на убой.
Рисуя католических ксендзов в «Похождениях бравого солдата Швейка...», Гашек делает акцент па самые возмутительные в политическом отношении стороны их деятельности — содействие военному и карательному аппарату империалистических правительств. Эти стороны черной работы русского духовенства особенно подчеркивались в красноармейской газете «Красный стрелок», в которой не так давно сотрудничал Гашек. Таким образом, и в заострении критики духовенства по сравнению с довоенным творчеством наглядно проявляется идейно-художественный рост сатирика, стимулированный его активным участием в революции и гражданской войне в России.
В чешской литературе предшественником Гашека в разработке этой темы — связи церкви и государства — был Гавличек Боровский (1821 —1856). В своей сатирической поэме «Крещение святого Владимира», изображая аллегорически связь и взаимозависимость православной церкви и русского самодержавия, он намекал и на подобный же союз католической церкви и габсбургского абсолютизма.
Гашек не случайно так едко высмеял католических священников в первые годы республики внимание общества часто привлекали к себе перипетии религиозной борьбы. Влиянию католической церкви был нанесен чувствительный удар — свыше полутора миллионов человек совершенно отошли от нее. В католической церкви массы видели верного союзника свергнутой династии Габсбургов. Католическая церковь оставалась гнездом монархических интриг и с трудом приспосабливалась к новой, буржуазной государственности. Однако гора и Магомет шли друг другу навстречу, и в конце концов «святые отцы» стали союзниками новой, буржуазной власти, так же как они всегда были и остаются союзниками всякой другой власти эксплуататоров.
Гашек не ограничивался только косвенным осуждением католического духовенства Чехословацкой республики, изображение деяний его «достойных» представителей в недавнее время, когда еще существовала Австро-Венгрия. Он прямо высмеивает его реакционные происки, стимулированные Ватиканом, и заигрывание чехословацкого правительства с черными рясами в написанных одновременно с романом рассказах: «Бегство паны из Ватикана», «Протокол II съезда партии умеренного прогресса в рамках закона». Сколько убийственной иронии в части рассказа, озаглавленной «Открытие съезда»: Открыв съезд, председатель исполнительного комитета партии зачитывает поздравительную телеграмму папского нунция, напоминающего в своем горячем послании о преследованиях, которым подвергались папские нунции при гуситах, и отмечающего горячую встречу папского посла в Чешской республике, что является несомненным признаком прогресса. «Прогресс, милостивые государи, должен следовать лишь путями мирного развития, — говорится в телеграмме,— путями веры в торжество католической церкви, путями, ведущими к возвращению Конопиште бедным сироткам эрцгерцога Фердинанда. Папа вас приветствует! От Белой горы, через революцию к Риму, вот направление, которого должен держаться каждый благомыслящий гражданин! Аллилуйя, братья мои возлюбленные!»[20].
Председатель исполнительного комитета дает краткую характеристику значения святейшего престола для Чехословацкого государства — в смысле положения последнего на бирже — и предлагает участникам съезда встать и возгласить: «Аллилуйя!». Делегаты встают и, сияя от радости, троекратно возглашают «аллилуйю» и «ура папе».
Духовенство и сейчас осуществляет роль политического жандарма во многих странах капиталистического мира. Под его руководством действуют во Франции, Италии, Бельгии, ФРГ так называемые христианско-демократические партии, конкурирующие с социал-демократами в позорном деле раскола подлинно демократического движения, профсоюзов, организаций женщин, молодежи и т.д. Итальянские и немецкие христианские демократы осуществляют самую реакционную внешнюю и внутреннюю политику: рьяно участвуют в гонке вооружения НАТО против социалистического лагеря, способствуют фашистским проискам в ФРГ и Италии.
Антикатолическая сатира «Похождений бравого солдата Швейка...» разоблачает эти силы реакции, скрывающиеся под сводами католических соборов, в ризницах, исповедальнях, консисториях, а также их политические представительства в христианско-демократических партиях.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.