Ярое око - [108]
Выдохнув остатки тревоги, он понужал теперь в спасительном одиночестве. Чужой след больше не пересекал его пути, и быстро текли отпущенные судьбой минуты покоя и удачи.
Но беда оказалась хитра... и уже готовилась распахнуть свои чёрные крылья. Долго ли, коротко скакал Савка, да только все вёрсты спасительного пути погибли разом, в одном роковом миге.
Косматые треухи татар вынырнули справа из-за холма столь внезапно, что Сорока впопыхах лишь осадил Пепла, и тот, захрапев, шально закружился на месте.
С песчаного отвала взвизгнули тетивы, стрелы впились в землю в двух аршинах от него, после чего монгольские скакуны полетели точно камни.
Савка сцепил челюсти. Конь его, сам почуяв опасность, рванулся в сторону. Савка успел сделать всего один выстрел. Послышался крик. Скакавший вперёд монгол завис в стременах, хвостатое копьё выпало из скрюченных пальцев, и он мешком рухнул на землю, поднимая клубы пыли.
Пригибаясь к гриве, осыпаемый стрелами, сокольничий во весь опор мчался прочь, ещё не веря, что обречён. Во рту пересохло, в висках стучало, дорога — вверх-вниз, стрелы хищно стрекотали над головой.
Савка пару раз обернулся, пытаясь прицелиться, но всё заволакивало пеленой и виделось, как через дым. Сверкающие на солнце пики и сабли, казалось, колыхались в пыли, зависнув на невидимых нитях... Впереди мелькнуло, пропало и вновь показалось извилистое русло какой-то реки. Он не задумываясь погнал туда, понимая, что перед ним последняя надежда на спасение: обмануть преследователей, затеряться в путаном лабиринте лощины, забрать в сторону, сделав вид, будто уходишь резко к Днепру или на юг; но, затаившись на срок, обогнуть два-три холма, дать крюк и мчаться что есть сил к своим, на восток, покуда не зародится надежда, что отрыв непреодолим, а враги сбиты с толку...
Грудь разрывало загнанное дыхание, в горле пульсировал страх, когда он, укрывшись за поросшей вереском скалой, слышал грохот копыт проносившейся мимо погони.
На время всё стихло. Слух уловил перестук собственного сердца и перешёптывание травы, что ласкалась под вздохами ветерка. Высокое солнце просачивалось сквозь жухлую листву.
— Тишь, тишь, лопоухий. — Савка поскрёб за ушами своего заплясавшего жеребца. — Мы в безопасности, брат, покуда молчим, як булыги. Однако нора, бегунок! Поганые вот-вот вернутся. Их на мякине не проведёшь.
Он сторожливо выехал и, трижды рубанув нагайкой, понёсся прочь. Скакал долго. Аргамак перелетел через гремящий галькой ручей. Степь с двух сторон огибала лобастый курган и за ним брала в гору. Савка в отчаяньи взглянул на своего коня — тот судорожно «дыхал нахами», мыло хлопьями падало с его оскаленной пасти.
«Ежли не дашь Пеплу передохнуть... загонишь коня!»
Он был уже у подножия кургана, когда зловещее предчувствие заставило его обернуться. Сначала он не увидел их, слух уловил лишь едва различимый топот... Глаза прикипели к далёким солончакам, где разорванной стёжкой, словно брошенная горстка семян, показалась погоня.
— Ишь ты! Всего пятеро? — подивился Савка. — Невелика ты, видать, птица, брат, шоб за тобой всем гуртом по степям лётали. Но оно и краше... Тут мы гостёв и встретим, орлик. Будя им баловать, косоглазым! Будя зумами щериться, мы ведь и выкрошить их могём!..
Он ещё раз мазнул взглядом степь. Нет, сомнений быть не могло — это были татары: пять точек с неотвратимостью рока стремительно приближались. И всё же ему стало не по себе — так бешено летели их кони. Сорока знал: враг не видел его, скрытого за курганом, но радости от сего не испытал. Он сразу понял, что нехристи, как волки, взяли его след и теперь несутся за ним. «Эго край твой... — подумал Савка. — Под ними свежие кони... Оне затравят тебя, як зайца...»
Злость и отчаянье заклокотали в его сердце: решение пришло мгновенно. Он перекинул колчан на луку седла, промял крылья лука.
— Врёшь, чёрный ворон... я ни в чох, ни в грай твой не верю! У меня стяг-оберег посильней твоего колдовства будет. Права у меня нема — голову тут сложить! — Савка бросил на лук стрелу. — И вам, гадам, не скакати по нашей земле. Века стоит Русь — не шатается и века простоит — не шелохнётся!
Движения его были спокойны и толковы, как на охоте на уток. Он подтянул подпруги, развернул коня так, чтобы солнце не слепило глаза, укрепил нерёный конец стрелы меж пальцев.
...Они вынеслись из-за края кургана все разом, плотно прижавшись друг к другу, как сжатый для удара кулак.
— Х-хок! Хх-хо-ок! — Савка бил жёстко и быстро. Полёт его стрел слился в непрерывный шквал. Восемь точных, как соколиный удар клювом, выстрелов — дикая карусель встающих на дыбы коней, проклятья и тяжёлые удары падающих тел людей и животных, клубы бурой пыли и... всё кончено. Он бросил ещё гудевший лук в колчан, тронул Пепла; из серебристого ковыля доносились страшные стоны. Нет, что ни говори, а Савка, сын лучника, не зря носил гордый чин княжеского сокольничего. Князь Мстислав не промахнулся, выбрав из многих его — единственного.
...Припадая к гриве коня, Савка вихрился в жестокой скачке, тщетно силясь разглядеть, что там — впереди; глаза застило слезами; уши закладывал режущий свист ветра. Он старался как можно дальше оторваться от возможной погони. Второй раз так повезти не могло.
Перед вами демонстрационная версия готовящегося к выходу в издательстве "Альва-Первая" историко-авантюрного романа «Андреевский флаг» из цикла «Знамена и стяги России», включающая в себя первые пять глав.
Древняя Русь. Сердце и колыбель будущей Великой России. Земля, не знающая ни времени, ни страха, ни рабства. Здесь даже камни и проплывающие облака говорят о мужестве наших предков, об их героизме, святой вере и стойкости.Демонстрационная версия готовящегося к выходу в издательстве "Альва-Первая" исторического романа «Ярое око» из цикла «Знамена и стяги России», включающая в себя первые пять глав и главу 21.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Нежданно-негаданно пришлось сыну новгородского дворянина Истоме Яковлеву податься в бега, дабы спастись от гнева всесильной боярыни Марфы Борецкой, которая погубила всю его семью: родителей, двух меньших братьев и кроху-сестру. Судьба свела беглеца с артелью скоморохов, да не простых. Они оказались лазутчиками великого князя Московского Ивана III Васильевича, у которого с новгородским боярством были нелады. Юный Истома поклялся отмстить за убийство своей семьи боярыне Марфе Борецкой (которую за ее большую власть над Великим Новгородом прозвали Посадницей) и поэтому взялся под маской скомороха выведывать ее планы.
Мальчик-сирота, прозванный Соколом и воспитанный волхвом Чтибором, вырастает в бесстрашного и непобедимого, благодаря своим необычайным способностям, воина. Немало испытаний встретилось на пути Сокола-Рерика. Бесконечные столкновения русов с печенегами и другими воинственными племенами унесли жизни его близких и друзей, но не только горести выпадали на его долю. И, возможно, именно он стал основателем династии Рюриковичей, правившей Русью до конца XVI века: такова версия автора.
Один из легендарных князей, столпов русской государственности, письменности и Русской Правды, объединитель многих племен и народов в единое мощное княжество с названием Великая Русь – Олег Вещий. Роман «Руны Вещего Олега» является продолжением повествования о становлении Руси, начатого в романе «Рюрик. Полёт сокола». Если при сотворении Словенской Новгородчины у Рюрика и Олега основными противниками были скандинавы, то с приходом в Киев на первый план торгово-дипломатических, военных и прочих взаимоотношений выходит Византия.
Середина IX века. Северную Словению раздирают междоусобицы. Престарелый новгородский князь Гостомысл понимает, что для спасения Руси необходимо её объединение. Четыре сына Гостомысла погибли в войнах и от болезней. Остались три дочери. Волхвы и старейшины не хотят видеть наследником престола старшего княжеского внука Вадима, крещённого в латинскую веру, который к тому же водит дружбу с норманнами. Гостомысл видит вещий сон, по которому наследовать власть должен Рарог, внук средней дочери Умилы, вышедшей замуж за ободритского князя Годослава.