Яркие огни, большой город - [48]

Вскоре она заговорила снова. Она вспомнила одно утро, которое ей почему-то особенно запомнилось. Мать жила тогда в двухкомнатной квартире над гаражом в Манчестере, в штате Нью-Гэмпшир.

— Я стояла перед зеркалом, словно никогда прежде по-настоящему не видела собственного лица.— Она говорила тихо, и тебе пришлось наклониться, чтобы услышать ее.— У меня было какое-то странное чувство. Я знала: что-то случилось, но не знала, что именно.

Она забылась. Глаза ее были полуприкрыты, но ты видел, что она смотрела куда-то. Окно в спальне наливалось светом.

— Папа,— сказала она.— Что ты тут делаешь?

— Мама?

Она помолчала какое-то время, и затем вдруг глаза ее открылись. Пальцы разжались.

— Боль уходит,— сказала она.

Ты сказал, что это хорошо. Комната, казалось, внезапно озарилась светом.

— Ты держишь меня за руку? — спросила она.

— Да.

— Хорошо,— сказала она.— Держи и не отпускай.

Как дела?

Твоя квартира теперь кажется тебе совсем маленькой. Майкл похрапывает на диване. Тот последний, самый откровенный разговор с матерью все не идет у тебя из головы. Потом ты нюхаешь кокаин. Где-то, бесконечно далеко, эти белые полоски сходятся, и там, в загадочной точке пространства, расколотый мир вновь обретает цельность. На секунду ты ощутил блаженство. Тебе показалось, что цель — вот она, совсем близко. Затем кончилась кока. Втянув последнюю полоску, ты посмотрел в зеркало. Вид у тебя просто жуткий, из носа торчит свернутая в трубочку двадцатка. Цель ускользает. Нельзя все исправить за одну ночь. Ты чересчур возбужден, чтобы о чем-то думать, и чересчур измучен, чтобы заснуть. Ты боишься, что если уснешь, то уже не проснешься.

Звонит телефон, словно сирена. Снимаешь трубку, когда раздается второй звонок. Сквозь шум и невнятицу голосов до тебя доходит, что это Тэд. Он хочет встретиться с тобой в «Одеоне». Там вечеринка. Тебя очень просят прийти. Ты говоришь, что будешь через десять минут.

Накрываешь Майкла одеялом, набрасываешь пиджак, проверяешь, сколько у тебя денег (бумажник почти пуст), затем прикрываешь дверь и запираешь ее. На улице припускаешь трусцой. У двери банка на Шеридан-сквер (он работает круглые сутки) вставляешь в автомат пластиковую карточку, которая, как гласит объявление, является талоном на банковские услуги. Раздается звонок, открываешь дверь и входишь в помещение цвета ярко освещенного плавательного бассейна. У автомата, выдающего деньги, стоит какой-то тип в маскировочной военной форме. Его движения очень выразительны — словно он участвует в видеоигре. Если он не поторопится, думаешь ты, придется его убить.

Наконец он поворачивается к тебе и разводит руками.

— Компьютеры, мать их за ногу. При таких темпах они мир не завоюют. Эта чертова контора — «Ситибэнк» — в воскресенье утром не может соединиться со Стейтен-Айлендом. Нет связи! Ладно, давай, попытай счастья.

Эта неогорилла носит значок с надписью: Я НЕ ТАК ПЬЯН, КАК ТЫ ДУМАЕШЬ.

Ты отнюдь не уверен, что твой полуночный соратник по банковским операциям в состоянии работать с компьютером, но все же лелеешь надежду, что тебе-то наличные перепадут. Подходишь к автомату и читаешь надпись на экране, машина приветствует тебя по-испански и по-английски и спрашивает, на каком языке ты предпочитаешь с ней общаться. Решаешь, что лучше все-таки по-английски. Нажимаешь кнопку. Однако ничего не происходит. Ты жмешь еще раз, потом, потеряв терпение, давишь на все кнопки сразу, но экран продолжает высвечивать то же теплое приветствие. Ты не из тех, кто лупит по машине кулаком, если она барахлит. Но сейчас ты с удовольствием разбил бы бестолковый экран вдребезги. Яростно давишь на все кнопки и наконец, нецензурно выразившись, даешь машине хорошего пинка. Ты ненавидишь банки. Ты ненавидишь компьютеры. Ты ненавидишь этих идиотов там, на улице.

С последней пятеркой в кармане ты хватаешь такси. Пока едешь, тебе становится немного лучше.

Когда подъезжаешь к «Одеону», навстречу тебе выходит Тэд со своим приятелем Джимми Кью из Мемфиса. К счастью, у Джимми есть лимузин. Вы забираетесь туда. Джимми называет водителю адрес. «Кадди» плывет по центральным улицам. Лишь мелькание огней за окном говорит о том, что вы едете, а не стоите на месте. Некоторые из них окружены дымчатым сиянием, другие же рассыпают в темноту снопы искр.

Машина останавливается перед каким-то складским помещением. Ты слышишь, как там гудит вечеринка — словно вертолет, зависший над тихой улицей. Тебе не терпится туда подняться. Ожидая лифта, барабанишь пальцами по дверному косяку.

— Успокойся,— говорит Тэд.— Ты что-то уж слишком на взводе.

Спрашиваешь, кто устроил вечеринку. Тэд называет какое-то имя.

По его словам, это наследник огромного состояния. Его папаша разбогател на ресторанах самообслуживания.

Дверь лифта открывается, и вы попадаете прямо в помещение склада, которое по размерам не уступает какому-нибудь штату на Среднем Западе и населено столь же плотно. По трем сторонам — окна, на четвертой — зеркала. В глубине — бар и буфет. Танцевальный зал внизу, в другом конце, где-то около Нью-Джерси.

У бара Тэд представляет тебя женщине по имени Стиви. На ней изящное черное платье с фестонами на подоле. Она очень высокая. Длинные светлые волосы, вокруг шеи смятый белый шелковый платок. Стиви спрашивает: