Ярем Господень - [92]
— Одначе ты забавник! — чиновный сидел за столом, подперев волосатую голову пухлой ладонью. Простец, а наворотил такой несусветицы, не часто слышим такова. Не пустые ли это вымыслы? Теперь давай подноготную![59]
Ласковый, смешливый голос синодального успокоил молодого монаха, и он охотно продолжал:
— Отвернулся я от Вейца, пришёл в Саровскую пустынь, там и нёс послушание. Думал, что отстали от меня бесы, только не-ет! Вспомнил, что Вейц сулил отправить меня в Италию — бросился в Москву. А Вейц тут как тут: увидел я ево за знакомым окном в знакомом доме. С ним увиделись и его бесы, что мне прислуживали в Петербурге. Стал Вейц прельщать меня льстивыми словами, и я опять было начал склоняться, но просил способ отправить меня в Италию, а нет, так ввёл бы меня он в почётную монашескую должность. Опять эти черти потребовали, чтобы я отрекся от Христа[60]. Я и согласился и хотел кощунственно попрать икону, но тут явился некий старец и возбранил. Что тут бесы подняли — ай-яй! И давили, и душили меня… Кой-как я потом опамятовался… А открыл всё это я отцу духовному Иосии, что ныне строителем в Берлюковской. Теперь же приехал с иеросхимонахом Иоанном. Прошу скончать дни своя в Саровской пустыни в покаянии вседневном…
Чиновный наконец-то встал из-за стола с лицом недоуменным, скучным. Озабоченно сказал:
— Тёмнодушный ты скрытень… Я тебя задержу! Не спроста ты на себя наговариваешь.
Георгия увёл расторопный служитель. Он тут же вернулся.
— Коли розыск, какое же положить начало?
Синодальный уже решился:
— Возьми завтра двух-трёх дюжих молодцев и этого гостеньку в рясе. Пусть он поведёт за город и сыщет тово старика-мельника из Адмиралтейской волости, что давал ему некое зелье из корений. Мешочек оных мних закопал — сыщите упрятку. После со стариком сюда под строгий караул!
Следующим днём Георгий повёл служивых вроде бы на то самое место, где некогда повстречался он со стариком и где закопал мешочек со снадобьем. Проходили едва ли не целый день в окрестностях Москвы, но не опознал чернец ни того маленького домочка мельника, ни самого старика, ни места, где зарыл коренья.
На третий день синодальный чин велел привести Георгия.
— Ты что же нам головы морочишь, а?! — грозно потянул он слова. — Отправлю я тебя в камору, может, после скажешь ты что за вральством… А нет ли за тобой ещё каких плутней?! Ты об этом Вейце ещё ни кому не рассказывал?
— Только Иосии. А после и на бумаге ему всё показал…
— Знаю! — небрежно бросил чиновник. — Где ж бумага-то?
Георгий не успел догадаться, что его завели в словесную ловушку.
— Так, под престолом в Саровской пустыни…
— Что у тебя ещё греховного, чему свидетель? Говори без запину, раскайся, сниму с тя грехи — душу облегчишь…
Георгий менее всего думал о том, что признания сгубят его. Выслушают его откровения — свои же духовные, простят ему прегрешения и отпустят с миром…
— Ещё принёс записку… Писал-то её теперь берлюковский монах Сильвестр. А в оной изложено, как отправлять церковное правило… После святых угодников, коим полагается по одному или по два поклона, велено класть поклон и святому угоднику Божию — Тимофею Архиповичу…
Синодальный настрожился, даже пухлую свою ладонь к уху приложил.
— Не ведаю о таком святом!
— Да как же! В Саровской пустыни видел образ Тимофея, написанный на бумаге, с венцом! Блаженный провидец, всей Москве знаемый. Проживал на дворе у прежней царицы Прасковьи. Преставился в недавнем тридцать первом годе. В Чудовом монастыре положен. Там, на парсуне у правой стороны алтаря он сам изображён во гробе, а рядом с оным изображена стоящей ныне здравствующая императрица Анна Иоанновна…
— Так-то так, но ведь не свят Тимофей! Кто же наущал самочинно почитать тово Архиповича святым?!
— Иосия…
— Кто клал поклоны Тимофею?
— Боголеп! Он теперь тож в Берлюковской пустыни. На шейных крестах, в воске, власы Тимофея Архиповича вмале носили…
— Довольно на сей день! Отпускаю тебя, Георгий, покамест, со двора на все четыре, но из Москвы ни шагу! Не то сыщем и беды насвищем… А ты где же на постое-то?
— Так, на подворье Новоспасскова!
Георгий вышел на улицу в самом добром настрое. Он излился и перед церковными властями — снял с души тугу. Он и без Иоанна получит указ на монашеский чин, всё содеется куда с добром!
В Синодальной канцелярии служители, видно, подобрались говорливые, и потому тем же берлюковцам скоро открылось, что Георгий приходил с покаянием.
Иосия перепугался. И было отчего. Только вот строителем определён — сбылось давнее тайное желание, и на тебе! Этот Георгий, этот измышлятель слишком уж о многом наслышан, да и сам по себе опасен, говорлив, простак, не в меру.
В январскую стужу, сидели с Сильвестром в жарко натопленной келье, и строитель, явно в расстройстве, ширкал сухими ладонями — никак не мог успокоиться.
А Сильвестр будто нарочи пугал:.
— Кабы этот болтун не открыл о нас чево-нибудь годнова к истязанию в пытошных горницах…
— Житье наше… — Иосия больше себе жалобился, вспоминал ходячее по народу: теперь ничево нет легче, как попасть в Тайную и нет ничево трудней, как вырваться из неё!
И начала сухотить, давить тоска: понимал Иосия, в какое время живёт. Всюду шептуны-изветчики зырят кого бы поволочь в застенок.
«Арзамас-городок» — книга, написанная на похвалу родному граду, предназначена для домашнего чтения нижегородцев, она послужит и пособием для учителей средних школ, студентов-историков, которые углубленно изучают прошлое своей отчины. Рассказы о старом Арзамасе, надеемся, станут настольной книгой для всех тех, кто любит свой город, кто ищет в прошлом миропонимание и ответы на вопросы сегодняшнего дня, кто созидательным трудом вносит достойный вклад в нынешнюю и будущую жизнь дорогого Отечества.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.