Яр: Классический детектив - [34]

Традиционно, с первого раза и на приличной скорости Яр влез в дырку на парковке, и мы спешно выбрались из салона. Ветер нещадно трепал мои волосы и полы коротко пальто, стараясь забраться поглубже. Эх, зима еще даже не началась, а мне уже очень хочется лета. Хорошо бы поехать куда-нибудь отдохнуть, где тихо и тепло. Как говорила одна моя знакомая, «я всегда любила лето. Но потом я выяснила, что если есть деньги, то лето может быть в любое время, и теперь я люблю деньги». Сложно спорить. Я посильнее закутался в шарф, стараясь быстрее преодолеть слабоосвещенную дорожку, которая вела от ворот к симпатичному зеленому особнячку. Раньше в нем давали балы и разносили шампанское, а теперь дают парацетамол и разносят градусники. Жизнь.

Время посещений уже закончилось и внутри оказалось тихо и безлюдно. Не люблю больницы, честно говоря. Несмотря на попытки многих из них не походить на своих советских унылых предков с обшарпанным линолеумом и деревянными сидуш-ками. А здесь даже не особенно старались. Если снаружи здание еще сохранило помпезную дворянскую пышность, то внутри все было весьма типично для среднестатистической государственной больницы: окрашенные желтым стены и бордовые дерматиновые скамейки. Неожиданно бессмысленный созерцательный туман в моей голове как светящаяся комета осветила мысль: откуда Яр узнал про Кучерук? Мне не сообщили, а ему сообщили, как??

— Не знаю, почему не сообщили тебе. Но судя по тому, что я не смог тебе дозвониться, возможно, у тебя телефон подвис. А у меня свои источники, — отмахнулся он.

Я достал мобильник. «Ошибка сим-карты» — тоскливо сообщил мне экран. Я беззвучно выругался.

— А что это у тебя за источники? В ментуре источники? — решил я возмутиться для порядка. В этот момент мы вышли из лифта на нужном этаже и наткнулись на симпатичное рыжеволосое создание в коротеньком белом халатике.

— Здравствуйте еще раз, Ярополк Владленович, — проворковало создание, кокетливо хлопая ресницами, — гражданка Кучерук очень возбуждена. Доктор уже распорядился вколоть ей успокоительного. Похоже, приступ очень негативно повлиял на ее психическое состояние.

Источник информации был на лицо.

— Спасибо, Леночка, — Яр мило улыбнулся, — с меня тортик.

Судя по выражению Леночкиного лица это скромное выражение признательности было для нее сродни олимпийской медали. Я подвинул слегка подвисшую на манер моего телефона девушку и двинулся к палате.

— Ну и отчество у тебя, — пробубнил я по пути. — Владлен? Оригинально. Похоже, страсть к именам у вас семейная традиция. А ты как сына назовешь? Может Космос? Или Яблоко?

— Нормальное имя. В честь Владимира Ленина. Модно было, — пожал плечами Гордеев и вошел в палату.

Кучерук была бледна, и на фоне этой бледности особенно выделялся лихорадочный блеск глаз. Руки на груди судорожно мяли больничное одеяло. Растрепанные волосы свисали вдоль лица безжизненными, сальными прядями.

— О, вот и вы! — обрадовалась женщина. — Я должна, должна вам все рассказать! Иначе встречу я свою Диночку, там, наверху, и что я ей скажу? Как оправдаюсь за то, что позволила так с ней поступить? Он была такая хороша девочка. Талантливая. Так рисовала хорошо, могла бы художницей стать. Но вот как все сложилось. Из школы почти одни пятерки приносила. А я была плохой матерью. Дома редко бывала, редко с ней играла, да и разговаривала. К Полиночке вот привязалась, она ведь фактически без матери росла. Изольде не было до детей никакого дела. И вместе девочки так хорошо играли. Придешь порой в комнату, а они сидят, кукол одевают или пупсов купают. У Поли такая ванна для пупсов была, как настоящая, с краниками, загляденье. Леонид Николаевич часто за границей бывал, все самое лучшее детям привозил. Даже Диночке иногда, — из глаз женщины потекли слезы, но она их не замечала. Мы в нетерпении сидели рядом, понимая, что этот поток сознания может длиться еще долго. Наконец, я не выдержал:

— Елизавета Сергеевна, вы, кажется, хотели рассказать нам что-то важное?

— Да, да, конечно. Я вот, знаете, когда чуть на рельсы не упала, очень испугалась. Но когда у меня сердце прихватило, я не просто испугалась, мне казалось, я умираю. И поняла, что нельзя все так оставлять. Я Полиночку очень люблю, и думаю, она в итоге не пострадает, она ведь маленькая была, за что же ее судить? А Диночка заслуживает того, чтобы правда о ее смерти открылась. И чтобы я могла похоронить ее по-человечески, а не так, как сделал это изверг. Я ведь столько всего делала, больше своей дочери его детей любила. Они такие были…

И она пошла на второй круг. Степень моего любопытства и нетерпения достигла максимума, я с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на нее и не начать трясти за грудки, требуя переходить к делу. Излишнее давление, кажется, даже начало выходить через уши. Я оглянулся. Яр сидел как не в чем не бывало и всем своим видом выражал сочувствие и вселенское терпение. Это было выше моих сил.

— Так как же умерла ваша дочь? — не стал я ходить вокруг да около. Женщина замолкла и испуганно посмотрела на меня, как будто только сейчас осознав, что перед ней милиционер, а не сердобольная родственница. Я даже пожалел, что начал давить, вдруг она опять закроется. Кучерук повыше натянула одеяло. На мгновенье ее взгляд остекленел, и тут она по-настоящему разрыдалась с всхлипами и криками. В палату даже заглянул дежуривший у входа обеспокоенный милиционер, но оценив обстановку, скрылся. Я подал женщине стакан воды, стоявший на тумбочке. Чем ей еще помочь, к сожалению, придумать не смог. Она поднесла стакан ко рту, но зубы стучали о стекло и не давали выпить ни глотка. Яр обошел меня, присел на край постели, достал из глубин своего стильного пиджака гигантский белый платок и протянул несчастной. Мне достался его укоризненный взгляд. Я развел руками. Яр немного приобнял женщину за плечи и стал что-то тихо говорить. Слов было не разобрать, но они были и не нужны, здесь скорее была важна успокаивающая интонация. Постепенно рыдания перешли в нервные всхлипывания и вскоре совсем стихли. Вытерев раскрасневшиеся глаза, Елизавета Сергеевна выпила, наконец, воды и смогла говорить. Яр на всякий случай остался сидеть рядом.