Япония: язык и общество - [65]
• Томура, 1984 — Томура Ko: ити. Нихонго-но сайсо: дзо:-о (Воссоздать японский язык) // ГС. 1984, № 7.
• Умэдзу, 1983 — Умэдзу Акито. Кандзи-сиё:-ни кансуру тё. са-кэнкю: (Обследование и изучение употребления иероглифов) // Бунгэй-гэнго-кэн-кю: (Исследования по литературе и языку). N 8. Цукуба, 1983.
• Уно, 1977 — Уно Ёсиката. Сякай-сэйкацу то кэйго (Общественная жизнь и формы вежливости) // Гэккан-дзицуё:-гэндай-кокуго. 1977, № 11.
• Уно, 1981 — Уно Сэйити. Дзё: ё:-кандзи-хё: (Таблица «дзёё-кандзи»). Канд-зи-камбун. 1981, № 26.
• Уно, 1984— Уно Ёсиката. (Рец. на:) Кэйго то кэйго-исики И.// ГС. 1984, № 1.
• Ура, 1972 — Ура Томоко. Нихонго-ни окэру гайрайго-но гэнго~о тадзунэтэ (К вопросу о подъязыке гайрайго в японском языке) // Гэнгогаку-рон-со: (Сборник статей по языкознанию). N 12. Токио, 1972.
• Фельдман, 1977 — Фельдман Н. И. Японско-русский учебный словарь иероглифов. Изд. 2-е. М., 1977.
• Фирсов, 1985 — Фирсов Б. М. Средства массовой коммуникации Японии в контексте распространения культуры и информации // Япония: культура и общество в эпоху НТР. М., 1985.
• Фуругори, Сакаи, 1984а — Фуругори Тэйдзи, Сакаи Кунихидэ. Рикакэй-дайгаку-соцугё: сэй-ни миру эйго-но хицуёхэй то дайгаку-но эйго-кё-:ику (Необходимость знания английского языка и обучение английскому языку с точки зрения выпускников технических вузов) // Дэн-ки-цу: син-дайгаку-дзё: хо: (Доклады Института электричества и связи). Т. 34, № 2. Тёфу, 1984.
• Фуругори, Сакаи, 1984б — Фуругори Тэйдзи, Сакаи Кунихидэ. Кигё:-ни окэру эйго-но хицуё. сэй то дайгаку-но эйго-кё: ику (Необходимость знания английского языка для работы в фирме и обучение английскому языку) // Дэнки-цу: син-дайгаку-дзё: хо: Т. 34, № 1. Тёфу, 1984.
• Фурута, 1982— Фурута То: саку. «Кото» то йу: котоба (Слово «кого»)// Ко: сиигата. № 27. Фукуока, 1982.
• Хаякава, 1982 — Хаякава Кацухиро:. Ё: дзи-гэнго-ни окэру тагобун-данкайно ко: сацу (Исследование стадии многословных предложений в детской речи) // Гакудай-кокубун (Педагогический институт. Японская филология). № 25. Осака, 1982.
• Хаяси, 1984 — Хаяси О: ки. Ниттю:-минкан-дзинкайги то мондзи-мондай (Японско-китайские неправительственные конференции и проблемы письменности) // ГС. 1984, № 12.
• Хаята и другие, 1984 — Хаята Тэрухиро, Дзинноути Масатака. Хаката-хо:-гэн-мэйси-акусэнто-но нэндайса (Возрастные различия, проявляющиеся в акцентуации имен в диалекте Хакаты) // Бунгаку-кэнкю: (Исследования литературы). № 81. Фукуока, 1984.
• Хинаго, 1961 — Хинаго Таро:. Иваюру ё: тиэн котоба (Так называемый детсадовский язык) // ГС. 1961, № 4.
• Хиросуэ, 1984 — Хиросуэ Хадзимэ. Кодомо то гайрайго (Дети и гайрайго) // ГС. 1984, № 8.
• Хиросэ, 1982 — Хиросэ Мщуо. Хонъякуго то гайрайго (Кальки и гайрайго) // Сэйсэн-дайгаку-бунгакубу-киё: (Записки филологического факультета университета Сэйсэн). № 18. Токио, 1982.
• Холодович, 1937 — Холодович А. А. Синтаксис японского военного языка (язык военной документации). М, 1937.
• Холодович, 1979 — Холодович А. А. Грамматические категории уважительности в современном японском языке // Японское языкознание. М., 1979.
• Холодович А. А. Айнский язык // Языки Азии и Африки. Т. V. М., 1993.
• Хонго, 1983 — Хонго: Акими. Анкэто-тё: са-хо: коку, дзёси-ко: ко:сэй то коку-го (Обследование с помощью анкет. Ученицы полной средней школы и японский язык) // Котоба (Язык). № 4. Токио, 1983.
• Хонда, 1984 — Хонда Ёсихико. Дайгакусэй-но кандзирёку-ни цуйтэ (О том, как студенты знают иероглифы) // Кю: сю:-о: тани-кэнкю:-киё: (Сборник исследовательских статей университета Кюсю-Отани). № 10. Ку-мамото, 1984.
• Хосоно, 1983 — Хосоно Тэцуо. Кё: цу:то:-но фукю: (Распространение литературного языка) // Котоба-но кэнкю: (Изучение языка). № 2. Нагано, 1983.
• Цудзимура, 1967 — Цудзимура Тосики. Гэндай-но кэйго (Современные формы вежливости). Токио, 1967.
• Цунода, 1978 — Цунода Таданобу. Нихондзин-но но: (Мозг японцев). Токио, 1978.
• Чугров, 1985 — Чугров С. В. Стереотипы в общественном сознании Японии // Япония: культура и общество в эпоху НТР. М., 1985.
• Эгава, 1973 — Эгава Киёси. Цуруокаси-ни окэру гэнго-сэйкацу-тё: са-2 (Второе исследование языкового существования в г. Цуруока) // Language Discourse Proceedings. № 12. Токио, 1973.
• Эндо, 1985 — Эндо: Ориэ. Ватаси-но нэнгадзё:-дзо: (Облик моих новогодних открыток) // ГС. 1985, № 1.
• Якобсон, 1985 — Якобсон Р. Избранные работы. М., 1985.
• Ямада, 1984 а — Ямада Дзюн. Таро: мо ёмэнакатта (И Таро не мог читать) // Докусё-кагаку (Наука чтения и письма). № 109. Токио, 1984.
• Ямада, 1984б — Ямада Масахару. Нихонго то кокусай-ко: рю: (Японский язык и международный обмен) // Г. 1984, № 8.
• Ямадзаки и другие, 1984 — Ямадзаки Кэйити, Ёсии Хироаки. Кайва-но дзюм-бантори-сисутэму (Установление иерархии в разговоре) // Г. 1984, № 7.
• Ямамото, 1983, 1984 — Ямамото Минору. Ханасикотоба-ни окэру «корэру», «дэрэру», «мирэру» («Корэру», «дэрэру», «мирэру» в разговорном языке) // Кокубунгаку-ронсю: (Сборник статей по японской литературе). Кофу. № 21, 1983; № 22, 1984.
• Bulletin, 1984 — Bulletin of the ICU Summer Program in Japanese. Vol. 1. International Christian University. Tokyo, 1984.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Предлагаемая читателю книга включает в себя ряд биографических очерков, посвященных отечественным ученым – гуманитариям XX в., прежде всего, языковедам и востоковедам. Автор книги, который уже много лет занимается историей науки, стремился совместить в своих очерках историю идей и историю людей, рассказ о научных концепциях, биографический анализ и в некоторых случаях элементы мемуаров. В книге рассказывается и о развитии ряда научных дисциплин в течение последнего столетия, и об особенностях личности ученых, выдвигавших те или иные идеи и концепции, и о влиянии на судьбу и деятельность этих ученых сложного и интересного времени их жизни.
Книга представляет собой учебное пособие по курсу «История лингвистических учений», входящему в учебную программу филологических факультетов университетов. В ней рассказывается о возникновении знаний о языке у различных народов, о складывании и развитии основных лингвистических традиций: античной и средневековой европейской, индийской, китайской, арабской, японской. Описано превращение европейской традиции в науку о языке, накопление знаний и формирование научных методов в XVI-ХVIII веках. Рассмотрены основные школы и направления языкознания XIX–XX веков, развитие лингвистических исследований в странах Европы, США, Японии и нашей стране.Пособие рассчитано на студентов-филологов, но предназначено также для всех читателей, интересующихся тем, как люди в различные эпохи познавали язык.
Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности.
В сборнике представлены статьи, показывающие эволюцию японского национализма, вскрывающие его исторические, социальные и психологические корни. На обширном фактическом материале прослеживается деятельность консервативных сил в области политики, религии, школьного образования, литературы, искусства и спорта по насаждению националистической идеологии и пропаганде «японского духа». Анализируется роль самурайской морали в современной Японии, правящие круги которой стремятся провозгласить «дух Ямато» основой экономического и культурного прогресса. Научное издание.
Книга посвящена изучению лингвистических идей, содержащихся в трудах выдающихся отечественных ученых ХХ в. Михаила Михайловича Бахтина и Валентина Николаевича Волошинова, прежде всего получившей мировую известность книге «Марксизм и философия языка» (1929). Рассматривается место книги и примыкающих к ней статей в мировой науке о языке того времени, ее отношение к ведущим в те годы школам и направлениям мировой и отечественной лингвистики.Подробно исследуются полемика авторов книги с концепциями Ф. де Соссюра и К.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
В первые послевоенные годы на страницах многотиражных советскихизданий (от «Огонька» до альманахов изобразительного искусства)отчетливо проступил новый образ маскулинности, основанный наидеалах солдата и отца (фигуры, почти не встречавшейся в визуальнойкультуре СССР 1930‐х). Решающим фактором в формировании такогообраза стал катастрофический опыт Второй мировой войны. Гибель,физические и психологические травмы миллионов мужчин, их нехваткав послевоенное время хоть и затушевывались в соцреалистическойкультуре, были слишком велики и наглядны, чтобы их могла полностьюигнорировать официальная пропаганда.
Культуролог и музеолог Ксения Сурикова исследует феномен музея сквозь призму архитектуры и предлагает рассмотреть его в широком контексте культурных трансформаций, влиявших на роли и функции музея в обществе. Последовательно рассматривая особенности бытования музея в различные исторические периоды, автор показывает, как в зависимости от стратегий отношения к прошлому менялось восприятие музейного предмета и музейной функции, а следовательно, и выстраивалась или разрушалась типология музейного здания. Книга адресована архитекторам, художникам, культурологам, музеологам, а также представителям городских администраций и различных гражданских сообществ. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В статье анализируется феномен коллективного сексуального насилия, ярко проявившийся за последние несколько лет в Германии в связи наплывом беженцев и мигрантов. В поисках объяснения этого феномена как экспорта гендеризованных форм насилия автор исследует его истоки в форме вторичного анализа данных мониторинга, отслеживая эскалацию и разрывы в практике применения сексуализированного насилия, сопряженного с политической борьбой во время двух египетских революций. Интерсекциональность гендера, этничности, социальных проблем и кризиса власти, рассмотренные в ряде исследований в режиме мониторинга, свидетельствуют о привнесении политических значений в сексуализированное насилие или об инструментализации сексуального насилия политическими силами в борьбе за власть.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.