Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир - [13]
С рубежа нашей эры картина этнической истории Корейского полуострова становится яснее благодаря сведениям китайских источников. Корейский полуостров в это время был заселен местными племенами. По среднему течению р. Амноккан (Ялу) и в северо-западной части полуострова жили когурё (кит. гаогюйли); к северу от них, в Маньчжурии, — пуё (кит. фуюй), а к северо-западу— мальгаль (кит. мохэ); к югу от когурё — окчо (кит. воц- зюй); на центральном участке, ближе к Желтому морю, — мэк (кит. мо); в северо-восточных прибрежных районах — ымну (кит. илоу); в центральных районах, примыкающих к Японскому морю, — е (кит. вэй); в юго-восточной части полуострова — чинхан (кит. чэньхань); в южной — пёнхан (кит. бяньхань); в юго-запад- гной— махан (кит. махань). Все они находились на разных этапах этнической истории; их общество проходило разные стадии разложения первобытнообщинного строя, хотя до сложения подлинного троецарствия (Когурё, Пэкче, Силла), появление которого летописная традиция относит к I в. до н. э., было еще далеко.
Несмотря на то что эти племена сохраняли этническую (и лингвистическую) специфику, процесс этнического смешения (включая и интеграцию пришлых тунгусо-маньчжурских, «китайских» элементов) неуклонно вел к созданию единой этнической общности. Из китайских источников мы узнаем, что предок когурё пришел из пуё, как и предок пэкче, а предки шести общин Силлы — из древнего Чосона. Язык пэкчийцев был сходен с когурёским, а язык силланцев был понятен знающему язык пэкчийцев; язык самих когурёсцев был похож на язык пуё, язык окчо — на язык когурё.
В свете сказанного естественно, что политическое объединение Корейского полуострова в середине VII в. было подготовлено созиданием единой корейской этнической общности [Джарылгасинова, 1979, с. 108–114; 1972, с. 171–178; Первобытное…, 1978, с. 121].
Корея как единое политическое целое появилась на дальневосточной исторической арене лишь во второй половине VII в., а весь предшествующий период оказался заполнен борьбой противоборствующих сил: местных и иноземных, племенных и государственных, выступавших как носители разных этнических, социальных и культурных традиций. Этот процесс, однако, обладал одной отличительной чертой — неуклонной тенденцией к консолидации этих традиций.
В 108 г. до н. э. западноханьские войска разгромили древний Чосон, располагавшийся в Восточной Маньчжурии и Северной Корее. На завоеванной территории были образованы четыре китайские префектуры, размещение, судьба и даже само существование которых вызвали впоследствии нескончаемые споры, не утихшие до сих пор. По всей вероятности, префектура Лолан распространялась на бассейн р. Чхончхонган и Тэдонган, префектура Сюаньту — на среднее течение р. Амноккан и ее притоки, префектура Линьтунь — на центральный участок восточного побережья, префектура Чжэньфань — на междуречье Ханган и Кымган. Лишь- некоторые префектуры имели фиксированные уезды, причем названия большинства этих уездов и их расположение (которое могло бы конкретизировать положение самих префектур) остались неизвестными. Более того, почти наверняка префектуры не имели четких административных границ, особенно на северо-востоке, востоке и юге. В них просто включалось все пространство до известных в то время естественных пределов, т. е. до моря. Не удивительно, что кризис в Ханьской империи заставил сократить расходы на экспансию и на управление полупризрачными префектурами. В результате в 82 до н. э. Чжэньфань была ликвидирована, а в 75 г. до н. э. Линьтунь слилась с реорганизованными префектурами Сюаньту и Лолан. Итак, префектуры, наиболее отдаленные от метрополии, вовсе исчезли, по-видимому, не без участия- местных племене и хан [История Кореи, 1960; Gardiner,. 1969].
После падения Западной Хан и в период узурпации Ван Мана (9—23 гг.) в Лолане, до этого сравнительно процветающем, дела пошли хуже. Поселенцы оказались отрезанными от метрополии народностями ухуань и сяньби, а южнокорейские племена хан усилили свои набеги на территорию префектуры, захватывая в плен китайских поселенцев.
Неуверенность в завтрашнем дне порождала в Лолане авантюристические настроения. Так, в 25 г. некий Ван Дяо убил губернатора Лолана, назначенного центральным правительством, и провозгласил себя диктатором. Лишь в 30 г., когда новая династия — Восточная Хань — справилась с самыми неотложными делами в метрополии, она смогла послать сюда военный отряд, и Ван Дяо» погиб от рук собственных приспешников. При Ван Дяо племена Северо-Восточной и Восточной Кореи — окчо и е — вышли из-под контроля администрации Лолана, и новая династия вынуждена была признать их вождей «заграничными вассалами», предложив; им получать инвеституру на правление в Лолане.
Мелкие образования постоянно враждовали друг с другом, и это облегчило их поглощение владением Когурё, которое еще в 12 г. н. э. восстало против власти Ван Мана и самоопределилось на территории в верхнем и среднем течении Амноккан и его притоках.
Префектура Сюаньту, с ним соседствовавшая, немало терпела от набегов Когурё, и в 106 г. ее ставку перенесли к Ляодуну.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В книге финского историка А. Юнтунена в деталях представлена история одной из самых мощных морских крепостей Европы. Построенная в середине XVIII в. шведами как «Шведская крепость» (Свеаборг) на островах Финского залива, крепость изначально являлась и фортификационным сооружением, и базой шведского флота. В результате Русско-шведской войны 1808–1809 гг. Свеаборг перешел к Российской империи. С тех пор и до начала 1918 г. забота о развитии крепости, ее боеспособности и стратегическом предназначении была одной из важнейших задач России.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.