Янтарь в болоте - [76]

Заговорил тот сам, не спеша приближаясь, и момент для ухода оказался упущен.

– Горячая девица, гордая.

– С норовом, да, – со смешком согласился Олег, выразительно потер скулу и бросил взгляд вслед алатырнице.

Что у его позора имелись свидетели, было неприятно, но не более того. В сравнении со справедливой обидой Алёны это меркло, и с незнакомцем воевода без труда мог держаться сейчас спокойно. Неясно, кой леший его сюда понес, но, может, тот и не виноват вовсе: поручиться, что на гульбище никого не было, когда он вышел, Олег не мог, да и чернявая по сторонам не смотрела.

– Что ж не догонишь? – полюбопытствовал он.

– Зачем?

– Баба же, – пожал плечами собеседник. – Они настойчивость любят.

Олег только поморщился, не отвечая, а незнакомец тем временем продолжал:

– Да и всякую норовистую кобылку можно объездить, и станет она тогда кроткой и ласковой. – Усмехнулся уверенно. – Чуть побрыкается да утихнет… Но все же хороша. А что, поспорим?

– О чем? – мрачно спросил Олег.

Только собеседник его настроения, кажется, не заметил. А воеводе все меньше нравился тон, которым говорил этот тип, и подтекст сказанного. Вроде ничего определенного, но запашок дурной. И слушал Рубцов больше не потому, что интересно было, а потому, что понять не мог, как к этому относиться. Может, это он лишнего выдумывает, а болтун о другом поет спьяну? Дар Озерицы не обмануть, видно было – дрянь-человек. Но за одно это все-таки не судят…

– Кто из нас первый девицу завалит, – ухмыльнулся незнакомец, опять отпил. – Не будет она долго ерепениться, знаю я таких.

Да нет, все Олег о нем верно понял. И, выходит, к добру он тут стоял, иначе еще неизвестно, что бы этот тип попытался сотворить, будь Алёна одна. Сам-то воевода тоже ничего хорошего не сделал, но…

– А знаешь, пойду-ка я за ней прямо сейчас, коли тебе лень. Хоть и зря. Девка-то из безродных, с опытом небось, чего ей ломаться!

Олег и не сообразил толком, как все случилось. Вот стоит перед ним эта мразь, рассуждает, а вот уже влетела в трапезную, распахнув собой дверь, а ковш по полу стучит. И кулак огнем жжет, а в груди палом ярость бушует.

Воевода шагнул в проем – твердо, хмельной шаткости как и не было.

– Ты сдурел, что ли? – выдохнул незнакомец, сплюнув юшку.

Говорить Рубцов не собирался, и противник это почуял, от следующего удара увернулся – не из слабых оказался, из дружины, видать. Махнул рукой в ответ, да только по волосам огладил да повязку сорвал. К лучшему, с двумя глазами всяко удобнее. Вокруг кто-то завизжал, закричал, окликнул драчунов по имени…

Но надолго выучки безымянного злодея против Олега не хватило. Тот хоть и пил, да только и других развлечений было немного, иначе как чучело дубасить да шашкой в воздухе махать. Без противника, но и этого, как оказалось, было довольно, и злость проворства добавила. Рубцов всегда, сколько себя помнил, в ярости только быстрее становился да бил жестче. Новый удар пришелся в лицо, отчего противника повело и чуть не срубило, в корпус – один, другой. Бесхитростно, прямо, а тот и не закрывался, и уйти уже не мог…

И хорошо, что упасть не успел, а то Олег небось не сдержался бы, добавил ногами – такое зло его взяло, какого давно не чувствовал. Не позволили. В лицо вдруг плеснуло красным, воевода отпрянул назад, утерся рукавом; оказалось, брусничный морс. Надолго бы этого замешательства не хватило, но на том не закончилось.

– Довольно! – осадил резкий, злой голос великого князя. Ярослав и плеснул на драчунов, как на котов сцепившихся. – Оба глаза залили? Ладно Карнаков, но от тебя, Олег, не ждал!

Воевода слушал Ярослава краем уха, наблюдая за тем, как, кашляя, пытается распрямиться противник.

– Тронешь ее – не встанешь, – веско проговорил алатырник. – Никогда.

– Из-за девки… да ты… – прохрипел побитый.

– Что у вас там стряслось? – спросил князь тише, приблизившись. Да мог не стараться, все одно все вокруг глаз не сводили и шушукались негромко, чтобы слышать.

– Этот за девицей пошел, снасильничать хотел. Ты знаешь мое отношение к такому.

– Да брешет он! – продышался Карнаков.

– Поговорим, как проспишься, – хмуро ответил на это Ярослав, кивнул кому-то из стражей, стоявших поодаль, но без приказа не лезущих. Двое аккуратно подхватили побитого под локти и поволокли прочь. Тот не упирался.

Великий князь хлопнул воеводу по плечу, слегка сжал и проговорил уже вовсе спокойно, увещевательно:

– Пойди проветрись, охолони. У тебя глаза горят, неровен час янтарь полыхнет.

– Добро, – отрывисто кивнул Олег и зашагал к выходу, а следом текли тревожные шепотки.

Давно о первом воеводе при княжьем дворе не болтали, а тут – вон какой повод.

Только самому Рубцову, как всегда, было на это плевать. И на потерянную повязку плевать, и на побитого. Да, было удовлетворение от верно принятого решения, потому что Олег бы этого и на трезвую голову не отпустил на своих ногах, но глухо, в отдалении. А в остальном снова было мутно, тошно и хотелось выпить. Так что прав князь, лучше на воздухе проветриться, чтобы опять не попытаться набраться. Ну а не поможет… Пить в его случае лучше бы одному.

Алёна шла по парку быстро, но совсем не думая куда. Хотелось уйти подальше, пусть бы к самому лешему, – хоть и грозен, и страху она натерпелась, но он всяко проще, понятнее и… не такой.