Янтарь в болоте - [102]

Пропустив вперед пса, Олег замер едва ли не на пороге. Шарик прошел, тяжело плюхнулся на широкий зад и уставился на хозяина, вывалив розовый кончик языка. Он выразительно двигал ушами, поднимал брови и тихо, невнятно поскуливал.

– Ты-то чего ноешь, псина? – пробормотал воевода, опустившись на корточки.

Шарик метко лизнул в нос, а когда хозяин с ругательством отвернулся утереться – то и в ухо, а потом еще звонко, с подскуливанием, пару раз тявкнул. Олег от резкого громкого звука шарахнулся, опять ругнулся и встал на ноги.

– Ну чего ты орешь? – проворчал недовольно. Обычно молчаливый пес опять тявкнул, и Рубцов только махнул рукой.

На столе с ужина остался кувшин с вином, к которому мужчина отчего-то так и не притронулся – не хотелось. Плеснул в чарку сейчас, поднес к губам… И со стуком поставил на стол. Привычное снадобье совсем не помогало, хуже того – от вида и запаха вина еще более тошно сделалось.

Олег сел на край постели, и Шарик подобрался ближе, положил тяжелую морду на колени, преданно заглядывая снизу вверх в лицо. Опять тихонько заскулил, словно и ему тоже было паршиво. Чувствовал хозяйский настрой?

– Что ж у тебя за хозяин, а, морда? Все-то ему не нравится, и сам не знает, чего хочет… – заговорил он, почесывая широкую квадратную голову. Длинный хвост выразительно застучал по полу.

Олег был отчасти несправедлив к себе: что хотел, он знал.

Алёну. И злился на Шорина за то, что явился не вовремя. И на князя злился, что пристроил чернявую алатырницу в надежные руки, и вот за это сердился уже на самого себя. Собака на сене. Она же с самого начала говорила, что скоро выйдет замуж, она для этого сюда приехала, чтобы князь жениха подобрал. Да и подобрали вроде неплохого; боярина Светлова он знал шапочно, но ничего дурного о нем не слышал и сказать не мог. Уедут в поместье, будут жить счастливо. Так что же он, спрашивается, злится? Поразвлекся – и будет, нечего девчонке голову морочить. Верно она выбрала.

Только чем старательнее он пытался себя в этом убедить, тем гаже делалось на душе. И лицо ее перед глазами стояло – глаза темные, что твои омуты, улыбка лукавая, от которой внутри все сладко замирало. Да еще, как назло, взгляд зацепился за лежащий на краю сундука платок, который так и не вернулся до сих пор к хозяйке.

Олег подошел, взял его, расправил рассеянно, сжал ткань. Глупость, конечно, но почудилось в ладонях живое тепло, а шелк полотна напомнил о ее волосах.

Мужчина ругнулся, бросил платок в сундук и принялся раздеваться. Как говорят, утро вечера мудренее, отоспится – авось полегчает.

Решить было легко, а вот исполнить не получилось. Лечь-то он лег, свет погасил, но заснуть все никак не выходило. Шарик на своей подстилке сопел и похрапывал, и сейчас мужчина злился еще и на пса за это, хотя раньше внимания не обращал. А в голову лезли воспоминания, из прошлого и настоящего пополам, лица и паршивые бестолковые мысли – о том, насколько пустая и бессмысленная штука жизнь, и о том, что лучше было бы ему покончить с этим раньше.

Он долго так промаялся, но в конце концов сдался и встал. Не хочет тело отдыхать – тогда пусть работает! С этим намерением воевода снова оделся, взял шашку в старых, потертых и попорченных собачьими зубами ножнах, ткнул Шарика под ребра носком сапога:

– Ну что, морда, гулять пойдешь?

Морда широко зевнула, показав крупные желтоватые зубы, но принялась со старческим оханьем подниматься и потягиваться всеми лапами по очереди: против «гулять» Шарик возражал очень редко, да и к тому, что хозяину порой не спится, давно привык.

Освоить благородное оружие так, чтобы не стыдно было показаться перед опытными витязями, Олег до сих пор не сумел. Не дружилась с ним шашка. Вроде и ладную подобрал, по руке, и в ладони рукоять лежала хорошо, и вес не тяготил. Но, видать, тут как с лошадьми: раньше надо было начинать заниматься, чтобы появилась та легкость, какой могли похвастаться бывалые воины.

Однако понимание собственных недостатков не мешало Олегу тренироваться. Это с лошадьми сложно, одному тишком не справиться, а шашкой-то помахать и без противника можно. Пользы поменьше, зато и позора никакого. Тем более занятие это успокаивало, помогало вытряхнуть из головы лишнее, когда нет сил и настроения в воду лезть – самое то.

Ноги сами находили привычную дорогу через спящий дворец и темный сад, Шарик топал рядом. И невольно вспоминалось, как они этой же дорожкой шли, да и остальное…

До знакомой, давно присмотренной поляны Олег добрался в конце концов взвинченным еще больше, чем выходил из дворца. Здесь, на открытом месте, было уже почти светло, небо на глазах наливалось голубизной, хотя до рассвета еще оставалось время. А воевода и не думал, что столько времени промаялся!

Он взмахнул шашкой, стряхивая ножны, прокрутил со свистом.

– Что за кручина тебя гложет? – Мелодичный женский голос прозвенел из ветвей ивы так неожиданно, что Рубцов едва не подпрыгнул, резко развернулся, готовясь к бою. Но почти сразу узнал голос и опустил шашку.

– Ерунда, – буркнул он, вглядываясь в густую крону дерева. Сквозь ветви смутно белела девичья фигура. – Размяться пришел.