Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [112]
Кваша-Кашенко. Не ваше дело!
Эконом. Это ж разбойник, милостивый барин! Вишь, как ножом размахивает!
Кваша-Кашенко. Вы, эконом, как человек, близкий к народу, должны были уговорить, утихомирить бунтовщиков! Защитить своего барина!
Эконом. Уж лучше я сбегаю в драгонию[5], пускай они поговорят с мужичьем! Проклятые гайдамаки сами себе ямы копать будут!
Шевченко. Эконом, эконом! Вы думаете, вас никто не слышит?!
Эконом. Говорил я барину, чтобы он казаков не трогал, пока не приедет драгония и не окружит всех лошадьми! Вот тогда и бей! Если бы меня барин послушал! Я уж побегу… Вы, барин, за мной потихоньку, а я — рысцой, рысцой! Еще двадцать верст до драгонии…
Шевченко. Подождите, эконом, миром дело разрешим.
Чухненко. Беги, Мехтодь, изо всех сил беги! Когда вернемся домой, подарю тебе самого лучшего коня! Я уже слышу, как свистят над мужицкими спинами нагайки, вижу, как сверкают голые сабли! Мужичье проклятое!
Эконом. Бегу, барин! (Убегает.)
Дед Иван. Стой, шельмина душа! Не беги! (Выбегает следом.)
Кваша-Кашенко. Не догонит! Эконом бегает куда быстрее!
Чухненко. Да и нам нужно за ним, слышите, какой гул в лесу? Полон лес гайдамаков!
Шевченко. Вы не далеки от истины, господин Чухненко.
Чухненко. Видите, зарево поднялось из-за леса? Это по моему приказу верные люди жгут гайдамацкие дома! Пока отцы бунтуют — их выродки горят в огне!
Шевченко. А что, если отцы отблагодарят той же мерой?
Кваша-Кашенко. Не посмеют! Их рабская натура будет целовать карающую руку!
Входит дед Иван.
Кваша-Кашенко. А что, догнали, дедушка? Не очень?
Дед Иван. Чтоб ему пусто было, такой быстрый!
Чухненко. Он вам, дед, отблагодарит за то, что вы гнались!
Дед Иван. Видать, уже не отблагодарит. Я его так поддел ножом, что он не успел и слова вымолвить… Только кровь забулькала изо рта…
Кваша-Кашенко. Вы понимаете, что вы плетете?!
Дед Иван. Понимаю, барин. Пошел оконом к богу овец пасти…
Кваша-Кашенко. И у вас поднялась рука на человеческую душу?! Боже мой милосердный!
Дед Иван. Какая там у оконома душа, господин…
Чухненко. Отойдите от меня! Станьте в сторонку!
Дед Иван. Не бойтесь, барин. Вы же не удираете…
Кваша-Кашенко. Вот вам иллюстрация к моим словам, господин поэт! Нас всех тут порежут! Этот дед сошел с ума!
Шевченко. Вы думаете, что жизнь эконома дороже жизни деда и всех тех людей, которых бы убили драгуны?
Дед Иван. Нет оконома, не будет и драгонов…
Чухненко. Давайте поскорее убежим… Нас троих дед не задержит…
Шевченко. Я остаюсь здесь.
Кваша-Кашенко. Мы сами побежим.
Шевченко. Не раньше как дадите честное слово никому не рассказывать о том, что здесь делается…
Кваша-Кашенко. Какие могут быть колебания? Торжественно даю вам честное слово, клянусь всем дорогим…
Шевченко. Верю. Именно из-за трусости не скажете. А вы, господин Чухненко?
Чухненко. Вас первым повешу на дереве!
Шевченко. Господин Кваша-Кашенко! Идите один.
Чухненко. Не смейте идти! Будьте свидетелем того, как издеваются над дворянином!
Кваша-Кашенко. Господин Чухненко! Вы как ребенок! Дайте честное слово, как я, и мы будем свободны! Нужно учитывать, при каких обстоятельствах даете слово!
Чухненко. Не желаю давать слова!
Кваша-Кашенко. Тогда я один пойду… Будьте здоровы, господин Тарас… До приятного свиданьица…
Шевченко. Стойте! Отменяю свое разрешение! Пускай люди нас рассудят! Дайте знак, дедушка!
Дед Иван. Сейчас, отец… (Подходит к яру, свистит.) Они идут…
Шевченко (сосет трубку). Хорошо, дедушка.
Чухненко (падает на колени). Смилуйтесь! Какое угодно слово дам! Пустите меня живым!
Кваша-Кашенко. Я — официальное лицо! Я — кавалер ордена святого Станислава 4-й степени! Губернатор… Полиция… Попечитель учебного округа…
Дед Иван. Миритесь с богом, барин.
Чухненко. Дайте пистоль… Я дорого продам свою жизнь… Станем, как один…
Кваша-Кашенко(поднимает руки). Будьте свидетелями, что я не оказываю никакого сопротивления. Пан Чухненко, руки вверх! Давайте петь, пускай все слышат, что мы люди мирные… "Дощик, дощик капе дрібненький!.."
Из яра выходит Охрим. За ним — еще четверо, которые остаются у яра. Охрим подходит ближе — у него топор, самодельная пика.
Охрим (снимает шапку). Здравствуйте, люди добрые!
Шевченко. Здоровы. Много вас?
Охрим. Все, батя.
Петро. Ну да!
Охрим. Когда пан подожгли нас и убежали сюда, к нам наехали гайдуки соседнего пана. Нам некогда, пожар заливаем, а они лошадьми топчут, арапниками секут, бьют из винтовок, страшный суд, да и только!
Дед Иван. Страшного суда испугался! А еще гайдамака!
Охрим. Крепостные испугались, казаки — в лес…
Шевченко. Ожила Оксана?
Охрим. Ожила, батя… Пан с окономом убили Ярему — она бросилась в водоворот возле мельницы… Еле вытащили… Долго не оживала…
Шевченко. Куда идете, Охрим?
Охрим. Не знаем, батя.
Чухненко (Кваше). Опустите руки, дурак!
Кваша-Кашенко(опускает руки). Как вы смеете!
Шевченко. А ну-ка тише!
Кваша-Кашенко. Как официальное лицо и кавалер, приказываю всем бунтовщикам разойтись по домам! Я доложу его высокопревосходительству господину генерал-губернатору Бибикову!
Чухненко. Тихо вы, каша из тыквы! Не вмешивайтесь в мои дела! Что, Охрим, хлебнул горького?
Охрим. Хлебнул, барин!
Чухненко.
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда я убеждал себя в том, что мне нечего терять, я и помыслить не мог, что что-то всё-таки осталось. Большое и незримое, что не давало мне перешагнуть черту. Человечность. Это было она. Но сегодня я и её лишился. Лишился подле того, кому она вовсе не была знакома. Должно ли это меня успокоить? Успокоить, когда за стенкой лежат двое моих друзей в "черном тюльпане", ещё утром ходившие по этой земле. Война. Я в полной мере осознал, что у этого слова был солоноватый привкус железа. И бешеная боль потери и безысходности. Понимание собственного бессилия, когда на твоих глазах убивают невинных ребят. И лучшее, что ты можешь сделать — убить в ответ.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
«Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека; это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..».
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.