Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [111]
Боюсь, пане, чтобы вы не упали…
Кваша-Кашенко. Совершенно трезвый! Выходит, вы правду сказали? Прогнали своего барина?!
Дед Иван. Кто его гнал? Сам удрал…
Кваша-Кашенко. А барыня?!
Дед Иван. Барыня тоже испарилась… Со вчерашнего дня колотимся… В аккурат, как Тарас Григорьевич уехали от нас, и поднялась кутерьма… А до этого барин смирно сидел, забыл, что и спесь имеет. А Тарасу нельзя было не поехать, по соседям расспросить… Тем временем барин Чухненко словно взбесился! Что там творилось… Сначала велел отстегать плетями всех, кто на свадьбе гулял… Били-били крепостных, а к вечеру потащили и казаков… Ярема тогда — трах оконома… а тут вдруг черти и барина несут! Охрим отвесил и ему затрещину. Толкнули Чухненко в лужу, а там мелко… Вынырнул из лужи, да как маханет — только его и видели!
Кваша-Кашенко. Ребелия! Боже милосердный!
Дед Иван. А у пана пистолетище хороший! Раз выстрелил, два выстрелил! Да все пальцем в небо!
Кваша-Кашенко. Бедный господин Чухненко! Пусть бы шляхтич, немец, иноземец какой, а то ведь свой, люди добрые!! Родной, щирый! Господи, пошли нам долготерпение с этим темным и бешеным гайдамацким людом и ныне, и присно, и во веки веков…
Шевченко (входит). Аминь. Вечерняя молитва, господин Григорий?
Кваша-Кашенко. Пане Тарас! Несчастье! Вокруг разбойники, гайдамаки! Помещика Чухиенко выгнали из имения! Что делать?!
Шевченко. В Киеве в уютной гостиной вы сами напевали гайдамацкие песни: "А коник той грае, — клятий пан конае!"
Кваша-Кашенко. Чего только не споешь в уютной гостиной! Я имел в виду польских или иноземных помещиков… А это же наш! Родной! Немедленно к губернатору, даже к генерал-губернатору!..
Шевченко. Успокойтесь, господин Кваша…
Кваша-Кашенко. Не Кваша, прошу, а Кваша-Кашенко!
Дед Иван. Оно и видать! (Выходит.)
Кваша-Кашенко. Вот вам и мужицкая ребелия! Снова гайдамаки… Как пройдет сто лет истории — так и гайдамаки! Это наше горе, господин поэт, кровавое пятно в жизни народа… Забыть нужно, а не отдавать им душу и музу!
Шевченко. Мужицкий бунт — это гнев народа.
Кваша-Кашенко. Приближают ли гайдамаки то царство воли и братства, которое проповедует пан профессор Костомаров? Служат ли они делу всеславянской федерации?!
Шевченко. Приближают и служат, господин Кваша.
Кваша-Кашенко. Кваша-Кашенко, прошу! Вы горько ошибаетесь, господин Тарас! Чернь — страшная. Если бы она могла хотя бы одним глазом заглянуть в историю! Увидела бы, чем заканчивался каждый такой гром… Несчастные слепцы… И к тому же наш прославленный поэт воспевает не мир на земле, но меч! "А в ту пору гайдамаки ножи освятили…"
Шевченко. Куда же это кучер девался?
Кваша-Кашенко. Не хотите и разговаривать? Бежал кучер, едва увидел деда! Остались пешие, без вещей и без еды…
Шевченко. Если б только и горя было!
Кваша-Кашенко. Ясное дело, что вам приключение не новость! Вы были уже у господина Чухненко!
Шевченко. Оно и вам не помешает посетить его, господин Кваша!
Кваша-Кашенко. Прошу, Кваша-Кашенко! Какое там посещение! Немедленно давайте возвращаться из этого леса в культурную среду. Я не намерен встречаться с гайдамаками! Об этом только мигать хорошо! Гайдамаки! Чем они отличаются от обыкновенных разбойников?
Шевченко. Бедная у вас душа, господин учитель гимназии… "За святую правду-волю разбойник не станет, не раскует закованный в ваши кандалы народ темный…"
Кваша-Кашенко. Поэзия никогда никого не убедит, господин любитель поэзии. Живописный у вас талант огромный — школа великого Брюллова, не возражаю. Голос — божественный, хоть в итальянскую оперу, и то не последнее место займете! По вам мало этих божьих даров — влечет поэзия! Ну и пишите, если вам так хочется, — читайте друзьям, дамам, но ии в косм случае не печатайте!
Шевченко. Почему?
Кваша-Кашенко. Какие чувства присущи поэзии? Ласковость, спокойствие, краса, нирвана… А у вас что на бумаге? Кровь и пожары, гнев и черные страсти, мысли несформировавшиеся, чувства дикие…
Шевченко. Лжете, пане Кваша! Хотите видеть меня панком в нанковом сюртуке, который читает стихи в гостиных, чтоб они сгорели со всеми потрохами! Нет, голос дедов звучит из моих уст, голос народа обиженного, крепостных замордованных, прославленных на целую историю рыцарей!
Кваша-Кашенко. Это не поэзия, господин Тарас! Это — бунт!!
Дед Иван с ножом в руке ведет эконома.
Дед Иван. Говори, где твой барин, палач проклятый?!
Эконом (обрадовался). Господин Кваша!
Кваша-Кашенко. Не Кваша, а Кваша-Кашенко!
Эконом. Кем угодно — отцом родным назову! Вы для меня сам янгел божий! Господин Шевченко, вас они послушают, остановите душегубство! (Зовет.) Барин! Выходите сюда, не бойтесь! Считайте, что мы спасены!
Кваша-Кашенко(зовет). Господин Чухненко, выходите! Это мы!!
Чухненко выходит из-за кустов. На нем длинный халат, грудь обнажена.
Чухненко. Пускай дед отойдет в сторону.
Кваша-Кашенко. Встаньте, дедушка, над яром! До чего дожили, господин Чухненко! Новая гайдаматчина! Новые Гонты и Зализняки подстрекают темную стихию против культуры и прогресса! Ужас!
Чухненко. Господин Шевченко тоже приложил руку. Может быть, нет?! Станьте, дед, в сторону!
Дед Иван. А вы тем временем наутек?!
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда я убеждал себя в том, что мне нечего терять, я и помыслить не мог, что что-то всё-таки осталось. Большое и незримое, что не давало мне перешагнуть черту. Человечность. Это было она. Но сегодня я и её лишился. Лишился подле того, кому она вовсе не была знакома. Должно ли это меня успокоить? Успокоить, когда за стенкой лежат двое моих друзей в "черном тюльпане", ещё утром ходившие по этой земле. Война. Я в полной мере осознал, что у этого слова был солоноватый привкус железа. И бешеная боль потери и безысходности. Понимание собственного бессилия, когда на твоих глазах убивают невинных ребят. И лучшее, что ты можешь сделать — убить в ответ.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
«Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека; это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..».
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.