Янки при дворе короля Артура - [94]

Я принялъ лавры, прикрѣпилъ ихъ къ моему сѣдлу и подумалъ: "Побѣда одержана вполнѣ, никто не осмѣлится теперь выступить противъ меня — странствующее рыцарство окончило свое существованіе". Но теперь судите о моемъ удивленіи и объ удивленіи каждаго изъ зрителей, когда снова раздался звукъ трубы; это означало, что нашелся еще новый конкуррентъ, желающій выступить противъ меня! Тутъ была какая-то тайна, которой я никакъ не могъ понять. Но вотъ я замѣтилъ, что Мерлэнъ проскользнулъ мимо меня; тутъ же я замѣтилъ, что мой арканъ исчезъ. Старый нечистый на руку экспертъ укралъ его и скрылъ подъ своею длинною одеждою.

Звукъ трубы раздался еще разъ. Я взглянулъ на арену и увидѣлъ подъѣзжающаго сэра Саграмора, поднявшаго сильную пыль копытами лошади; на немъ опять было накинуто знаменитое покрывало. Я поѣхалъ къ нему на встрѣчу и сказалъ, что услышалъ его приближеніе только по топоту копытъ его лошади. А онъ отвѣтилъ:

— У тебя тонкій слухъ, но все же твой слухъ не спасетъ тебя отъ этого — при этихъ словахъ онъ дотронулся до рукоятки своего громаднаго меча. — Конечно, вы его не видите, такъ какъ этому препятствуетъ вліяніе покрывала, но знайте, что это не пика, а мечъ, котораго вамъ будетъ трудно избѣгнуть.

Его забрало было поднято; въ его улыбкѣ была смерть. Конечно, мнѣ будетъ трудно увернуться отъ меча. Весьма понятно, что придется умереть кому-либо изъ насъ. Затѣмъ мы поѣхали опять рядомъ и привѣтствовали короля и королеву. Король обратился ко мнѣ и спросилъ:

— Гдѣ твое страшное оружіе?

— Оно украдено, государь.

— Нѣтъ-ли у тебя другого?

— Нѣтъ, государь, я принесъ только одно съ собою.

Тогда въ разговоръ вмѣшался Мерлэнъ:

— Онъ принесъ только одно, потому что оно одно и существуетъ. Оно принадлежитъ королю морскихъ демоновъ. Этотъ человѣкъ невѣжда; онъ не зналъ, что это оружіе можетъ дѣйствовать только восемь разъ, и потомъ исчезаетъ къ себѣ домой въ море.

— Слѣдовательно, онъ обезоруженъ, — сказалъ король. — Сэръ Саграморъ, тогда ты долженъ дать ему льготу.

— Я одолжу ему свое оружіе! — воскликнулъ Лаунсело, вставая. — Это самый храбрый и честный рыцарь, какого я когда-либо зналъ, и я ему дамъ мое оружіе.

Онъ уже положилъ было руку на свой мечъ, чтобы отвязать его, но сэръ Саграморъ сказалъ:

— Остановись! Этого нельзя! Онъ долженъ сражаться своимъ собственнымъ оружіемъ; ему было дано преимущество выбрать оружіе и принести его съ собою. Если онъ потерялъ его, то пусть отвѣчаетъ за это своею головою.

— Рыцарь! — сказалъ король, — ты слишкомъ горячишься и это помрачаетъ твой умъ. Неужели ты рѣшишься убить обезоруженнаго человѣка?

— Если онъ это сдѣлаетъ, то будетъ отвѣчать мнѣ за это! — воскликнулъ сэръ Лаунсело.

— Я буду отвѣчать за это кому угодно! — гордо возразилъ сэръ Саграморъ.

Опять въ разговоръ вмѣшался Мерлэнъ и сказалъ съ своею ехидною улыбкою:

— Это сказано совершенно резонно; но, кажется, довольно говорить по-пусту; пусть милостивый король подаетъ знакъ къ битвѣ.

Король подалъ знакъ; раздался трубный звукъ; мы раздѣлились и каждый изъ насъ поѣхалъ къ своему мѣсту. Доѣхавъ до своихъ мѣстъ, мы остановились на разстояніи ста ярдовъ другъ отъ друга, безмолвные и неподвижные на подобіе конныхъ статуй. Такъ мы оставались въ беззвучной тишинѣ около минуты; всѣ смотрѣли, но никто не шевелился. Казалось, что у короля не хватало духу подать сигналъ. Но вотъ онъ махнулъ рукою; труба прозвучала. Длинный мечъ сэра Саграмора описалъ въ воздухѣ кривую линію; тутъ представилось великолѣпное зрѣлище, какъ онъ подъѣзжалъ ко мнѣ на своемъ конѣ. Но я не трогался съ мѣста. Онъ приближался. Я но двигался. Весь народъ былъ возбужденъ до такой степени, что всѣ закричали мнѣ:

— Бѣги! Бѣги! Спасайся. Это положительно убійство!

Я не трогался съ мѣста, пока это грозное явленіе не приблизилось ко мнѣ на разстояніи пятнадцати шаговъ; затѣмъ я быстро вынулъ изъ кабуры драгунскій револьверъ и тутъ сверкнулъ огонекъ, раздался трескъ и я опять спряталъ револьверъ въ кобуру, прежде чѣмъ кто-либо опомнился, что такое случилось. Увидѣли только, что лошадь бросилась въ сторону безъ всадника, и подъ нею лежалъ убитый сэръ Саграморъ.

Народъ бросился къ рыцарю и тотчасъ увидѣлъ, что въ немъ уже не было признаковъ жизни, а между тѣмъ на его тѣлѣ не было ни одной раны. Было только небольшое отверстіе на груди его кольчуги, но такой маловажной вещи не придавали никакого значенія. Хотя рана, нанесенная пулею, не дастъ много крови, но даже и той не было замѣтно. Тѣло отнесли къ королю, такъ какъ онъ также хотѣлъ на него взглянуть. Всѣ были крайне удивлены.

Меня потребовали къ королю для объясненія такого чуда; но я остался на своемъ мѣстѣ и сказалъ:

— Если это приказаніе, то я приду, но мой властелинъ король знаетъ, что законъ поединка требуетъ, чтобы я остался на томъ же мѣстѣ, пока кто-либо не заявитъ желанія выйти противъ меня,

Я подождалъ. Никто меня не вызывалъ. Тогда я сказалъ:

— Если кто-либо сомнѣвается, что это поле битвы выиграно недобросовѣстно, то я не стану дожидаться, пока онъ меня вызоветъ, я вызову его самъ.

— Это вполнѣ добросовѣстное предложеніе, — замѣтилъ король, — и вполнѣ похоже на васъ. Кого вы назовете первымъ?