— Это у вас называется уроками магии? — мать была в ужасе.
— Ну типа да, — пожал плечами я, жуя аппетитный наггетс, и уже потянувшись за следующим.
— У нас демонологию изучали только в конце школы, и наш мистер Добкин, царствие ему небесное, был очень сильным магом и экзорцистом. А у вас…
Я задумался — а как это экзорцист преподавал в школе? Они вроде священниками должны быть?
— А у нас — так! — сказал я со вздохом.
Ббах! За окном сверкнула вспышка, и раздался взрыв, вынесший нам стекла, осколки влетели внутрь с противным звоном. Мы рухнули на пол, а за окном разгоралось зарево — горела мамина машина. Я открыл входную дверь…
— Куда? — мать втащила меня назад. — Сгоришь!
Ну да, могло такое быть, особенно если бензобак рванет, мало не покажется. Я сорвал со стены артефакт неопалимости, и, приоткрыв дверь, кинул его в горящую машину — нормальные люди, из тех, кто не жмотился, покупали их вместо пеногонов. Пока огонь медленно затухал, мать успела вызвать 911.
Только вот перед тем, как она вытащила меня из двери первый раз, я успел заметить, как Грег, в черном худи с капюшоном на голове убегал с места преступления. Зрение-то у меня волхвовское, вижу все, даже черную фигурку в темном переулке в безлунную ночь. Все, ты меня окончательно достал, утырок.
Пока дожидались полиции, я успел сбегать наверх.
— Что хотел? — сказала ламия, позевывая. Вот только не надо изображать, что спать хочешь — в аду ночи не бывает, а демоны не спят.
— Ты в курсе, что там за окном?
— А, про машину что ли?
— А про что же еще? Знаешь, кто поджег?
— Да тут и думать не надо. Разозлил ты этого говнюка. И почему у тебя такой талант всех бесить? Меня, Кощея, демонов, простых людей…
— Кончай тут философией заниматься. И начни заниматься поджигателем.
— Что, неужели попросишь завалить? — оживилась ламия.
— Нет, мокруха не нужна. Но нужно сделать так, чтобы у него и мысли не было больше пакостить.
— Перелом позвоночника, тяжелая черепно-мозговая, ослепление, кастрация? — с надеждой осведомилась серокожая тварь.
— Блин, ну почему у вас, демонов, все сводится к садизму? — досадливо сказал я.
— Я же боевой демон, не забывай!
— Все аккуратно и без фанатизма, предупреждаю! Максимум, как это пишут в протоколах, телесные повреждения легкой степени тяжести. Просто наказать и предупредить на будущее, только чтобы оно у него было, но не безоблачное.
— Ладно, я пошла! — скорчила рожу ламия.
И чертовка растаяла в воздухе. Ну а я вышел к сгоревшей машине, помогать маме отвечать на вопросы полицейских.
— Вы не в курсе, кто это мог сделать? — обратился к ней шериф Поплавски.
Ага, ну давай, валяй ваньку. Ты прекрасно знаешь, по крайней мере подозреваешь, кто это сделал.
— Даже и не знаю, — растерянно развела руками мать. — Какое-то хулиганство, наверное.
— Шериф, это магический поджог, — обратился к нему помощник. — Есть остаточный фон файрбола.
— Так и запишем, — шериф положил протокол на капот машины и, подсвечивая фонариком, начал в нем что-то писать.
— Может быть, какие-то враги есть?
— Да какие у нас могут быть враги? — развела руками мать.
— А у тебя, Томас? — многозначительно спросил шериф. Ага. Намек понял. «Надо бы тонко намекнуть Штирлицу, что им интересуется Ева Браун… — Ба, Штирлиц, да вами же интересуется Ева Браун!» — примерно так. Если промолчу — все спустят на тормозах. А если скажу, что есть враги, то мусора сразу прицепятся, дело дойдет до разборок, семья Грега пойдет в суд, а учитывая, что судья симпатизирует добрым католикам и вообще, довольно сильной общине…
— Даже, не представляю, шериф!
— Ну вот и хорошо, — облегченно вздохнул шериф. — Подпишите пока протокол…
— Шериф, у нас происшествие! — помощник высунулся из машины, держа тангенту в руках.
— Что такое, Робсон?
— Нападение на Грега Ласки, сэр!
— Да ну? — удивленно сказал шериф, и окинул меня внимательным взглядом. — Когда?
— Пять минут назад.
— В каком состоянии?
— Неотложка только что подъехала.
— И как он?
— Вроде пара переломов, а так — жив.
— Ладно, миссис Хоуп, прошу прощения, служба! — шериф приложил два пальца к полям своей форменной шляпы. — Завтра заезжайте в участок, оформите бумаги для страховой.
— Поняла, — понуро сказала мать. Я обнял ее за плечи и проводил в дом. Ну что же, Грег, скотина, надеюсь выдали тебе по заслугам. А все ведь началось с пустяка — подумаешь, не дали списать домашку, дело житейское, фигня, про которую и не вспомнить через месяц. Но дальше пошла эскалация конфликта, и простая с виду бы фигня стала поводом для таких разборок.
