Яма и Нияма: Исследование этических основ практики йоги - [13]

Можете ли вы представить, что вы говорите и действуете настолько правильно, что вам никогда не нужно возвращаться и приносить извинения или договариваться заново?

Можете ли вы представить, что вы говорите и действуете настолько правильно, что вам никогда не нужно возвращаться и приносить извинения или договариваться заново?

А как насчет лжи самому себе? Я постоянно попадаю в неприятные ситуации, потому что лгу самой себе относительно времени. Я даю самой себе и другим людям обещания, где не учитываются перерывы, отдыхи развлечения. И потом мне приходится или отказываться от обещания, и мое равновесие нарушается, или нужно выполнять слишком много обязательств, которые я взяла на себя из-за своей нечестности с самой собой. Я также лгу себе, когда ставлю перед собой высокие цели, которые являются скорее фантазиями, поскольку их невозможно реализовать в обычной жизни. А потом мне нужно снова разгребать беспорядок, который я устроила в самой себе. Но дело не только в этом — нужно еще принимать и тот факт, что я снова не могу доверять самой себе.

Вы можете доверять себе?

Вы можете рискнуть и высказать себе правду? Можете ли вы держать обещания, которые даете себе и другим?

Мы должны быть готовы рискнуть и сказать себе правду, чтобы стать человеком, который может доверять себе. Тогда нам будут доверять и другие люди. Когда мы правдивы с самими собой, нам доверяют другие, к тому же правдивость позволяет не испытывать чувства вины и сожалений о собственной непорядочности. Правда избавляет нас от необходимости расчищать моральные завалы, а в качестве награды в процессе удается узнать что-то новое.

«Сделать правильно с первого раза» не всегда выглядит одинаково. Правда — это танец, где правила и факты меняются с обстоятельствами. Подвижность, изменчивость — вот что делает правду такой интересной.

Гибкость правды

Правда отличается гибкостью, поскольку тесно связана с отказом от насилия. В одной ситуации правда обнаруживается смело и явно, — например, в ситуации, когда мы говорим с близким человеком, подверженным алкоголизму. В другой ситуации правда открывается очень осторожно и мягко, — например, когда мы хвалим старательно выполненные рисунки маленького ребенка. Оба эти примера показывают, в какой разной форме может осуществляться практика правдивости, когда она сопряжена с отказом от насилия. Сострадание, заложенное в отказе от насилия, препятствует тому, чтобы правдивость стала оружием. Отказ от насилия призывает подумать дважды, прежде чем приниматься направо и налево косить людей своей правдой, а потом удивляться, куда это все подевались.

Сострадание, заложенное в отказе от насилия, препятствует тому, чтобы правдивость стала оружием.

Гибкость, свойственная правде, также требует, чтобы мы периодически снимали очки, через которые смотрим на мир, и протирали их. Наше видение ограничено как нашим опытом, так и влиянием всех тех групп, которые нас формируют. Наши убеждения — осознаем ли мы их или нет — влияют на каждый наш поступок и каждый выбор. Быть человеком, не боящимся правды, означает постоянно искать то, чего мы не видим, и примеривать на себя убеждения, отличные от тех, которые мы считаем незыблемыми. Как напоминает всем нам Йогирадж Ачала, «Чего вы не видите, потому что видите то, что вы видите?»

Карл Юнг понимал гибкость правды. То, во что мы верим в один период времени, говорил он, в какой то момент перестает нам служить и в итоге становится ложью. Он знал, что правда меняется со временем, — то, что было истинным, когда нам было два года, больше не верно и не актуально, когда нам семнадцать. В книге «Современный человек в поисках души» (Modern Man in Search of a Soul) Юнг пишет: «Совершенно неподготовленные, мы делаем шаг, вступая в полдень жизни. Хуже того, мы делаем этот шаг сложным предположением, что наши истины и идеалы будут всегда служить нам. Но мы не можем жить днем согласно программе утра жизни — то, что было прекрасно утром, будет ничтожно вечером, и то, что было правдой утром, станет ложью вечером». Заповедь быть правдивыми призывает нас обновлять свои убеждения, ценности и представления, чтобы они сохраняли свою актуальность для нас самих и для нашего окружения.

В Индии гибкость правды понималась в ходе практики, которая там называется «Стадии жизни» (Ashramic Stage). Жизнь делится на четыре равные части, или периоды, в каждый из которых ценится и соблюдается определенный аспект. Первый период жизни — это время расти и с помощью родителей овладевать навыками, к которым человек испытывает интерес и где проявляет способности. Во второй период приходит время использовать полученные навыки для пользы сообщества и взамен получить деньги, чтобы можно было жить и содержать семью. В третий период жизни настает время оставить мирское имущество и дела и заняться поисками внутренней мудрости. И в последней фазе жизни настает время вернуться к сообществу, руководя и поддерживая его с помощью внутренней мудрости, которая была человеком достигнута.

Нынешние времена кажутся нам более сложными, но и из таких «Стадий жизни» есть что извлечь для себя. Мы можем использовать эти стадии, чтобы спросить себя, заняты ли мы тем, чем нам подобает заниматься в данный период жизни, добились ли мы чего-либо значительного, знаменующего этот период. Закончить один период и начать другой, не таща с собой мертвый груз того, что мы оставили позади, нам помогает соответствующий ритуал. Например, выпускной вечер в школе, знаменующий окончание детства.