Якутскіе Разсказы. - [11]

Цѣлыми днями Ани не бывало дома, она возвращалась только вечеромъ, встрѣчаемая громкими возгласами ребятъ и веселымъ лаемъ собакъ.

Никогда не возвращалась она съ пустыми руками; то корзину съ рыбой несла она, то зайца, то десятокъ куропатокъ, и лучшій кусокъ всегда отдавала Кехергесу.

— Ахъ, Пенёкъ, Пенёкъ! хоть-бы ты дровъ нарубилъ для камина, говорила она шутливо.

Кехергесъ почесывалъ подбородокъ, отвѣчая неяснымъ бормотаньемъ, но время проводилъ попрежнему: лежа на лавкѣ въ ожиданіи вечера и возвращенія Ани.

Дѣвушка приносила съ собой веселье, шутки и пѣсни; а когда всѣ укладывались спать — поцѣлуи и ласки, въ тѣни развѣшанныхъ сѣтей, на постели изъ мягкихъ шкуръ. Когда имъ становилось душно въ тѣсной юртѣ, они убѣгали далеко въ поле, въ лѣсъ, прячась отъ крикливой толпы ребятъ.

— Утони! утони, Пенёкъ! говорила Аня, толкая его въ снѣжный сугробъ, — тогда ужъ навѣрное отецъ тебя выпоретъ.

Парень вырывался и пускался въ погоню за нею; проворная, ловкая дѣвушка измучитъ его прежде чѣмъ дастъ поцѣловать себя въ горячія губы.

Жизнь текла какъ сонъ, но и на ея ясномъ горизонтѣ Богъ допустилъ показаться тучкѣ. Не смотря на всѣ условія для безмятежнаго счастья, тревога зашевелилась въ сердцѣ парня.

Подъ наплывомъ ея, онъ однажды побѣжалъ далеко въ степь, гдѣ паслась его лошадь. Онъ попробовалъ схватить ее, но конь не узналъ своего хозяина и, поднявъ хвостъ, исчезъ вдали.

— Эхъ, навѣрное отецъ побьётъ!.. сказалъ Якутъ, смотря во слѣдъ коню и почесывая подбородокъ.

Вечеромъ онъ передалъ Анѣ свои опасенія, но вмѣсто сочувствія вызвалъ такую бурю, что смущенный замолчалъ.

— Поѣзжай, поѣзжай! пускай тебя опять везутъ въ городъ. Знай только что теперь ужъ не вѣнецъ, а цѣлую бочку надѣнутъ тебѣ на голову! и она окинула его испытующимъ, безпокойнымъ взглядомъ.

Долго не рѣшался Кехергесъ возобновить этотъ разговоръ.

Между тѣмъ туча надвигалась и росла.

— Что могутъ увезти въ городъ, это вѣрно; откликнулся онъ долго спустя, прерывая наконецъ, обычное молчанье за ужиномъ. — Но чтобы могли мнѣ поставить бочку на голову, это ты врёшь! прибавилъ онъ, глядя на возлюбленную.

— Такъ ты хочешь ѣхать? прошептала она.

Кехергесъ ничего не отвѣтилъ, но на другой-же день принялся розыскивать узду. Искалъ онъ ее и на третій, и на четвертый день; искалъ одинъ и при помощи Ани — напрасно!

Пораженный внезапной мыслью, онъ побѣжалъ за дѣвушкой.

— Аня, отдай узду, отдай сейчасъ!

Но дѣвушка уже сидѣла на саняхъ и кричала на собакъ, а умныя, послушныя животныя уносили ее съ быстротою вѣтра.

Кехергесу показалось, что она оглянулась и засмѣялась надъ нимъ.

Тогда онъ пересталъ говорить объ отъѣздѣ, но въ одно утро, оставивъ спавшую на постели дѣвушку, тайкомъ прокрался въ кладовую и взялъ спрятанную тамъ узду и положилъ къ себѣ въ шапку. Когда Аня уѣхала, онъ собрался пойти ловить коня, но увы, вмѣсто желѣза и ремней нашелъ въ шапкѣ только горсть рыбьей чешуи. Парень совсѣмъ разсердился и хотѣлъ уѣхать въ тотъ же вечеръ.

Долго просила его Аня, глядя ему въ глаза и обнимая его, прежде чѣмъ онъ согласился остаться еще на одинъ день.

— Богъ съ тобой, поѣзжай! говорила она, — я знаю что ты ужъ не вернешься.

Парень смягчился и остался еще на одинъ день, потомъ на другой, на третій и такъ, незамѣтно, пролетѣлъ цѣлый десятокъ дней. Наконецъ, до нихъ дошли слухи, что ищутъ безъ вѣсти пропавшаго парня, лѣтъ 23-хъ, высокаго, широкоплечаго, изъ улуса Кангаласъ, рода Есе, прозвищемъ Кехергесъ. Если-бы громъ грянулъ надъ головами шалуновъ, онъ не поразилъ-бы ихъ сильнѣе этой вѣсти. Парень надулся, палъ духомъ, но не трогался съ мѣста; послѣдняя возможность оправдаться исчезла для него — онъ уже не могъ солгать отцу, что все это время жилъ у Тараса. Онъ молчалъ и только со страхомъ посматривалъ на дверь; нѣсколько разъ ему казалось, что онъ слышитъ какой-то грозный шорохъ.

Разъ вечеромъ, когда всѣ они сидѣли вмѣстѣ, дверь широко распахнулась и нѣсколько человѣкъ вошло въ юрту.

Кехергесъ вскочилъ и остановился какъ вкопанный.

— Тятя, это она! съ отчаяньемъ воскликнутъ онъ, — она спрятала мою уздечку!.

Аня выступила немного впередъ.

— Ну, ну! Хорошо! сперва обогрѣюсь, заговорилъ коренастый съ просѣдью якутъ, развязалъ ремени платья и подошелъ къ огню.

— И какъ тебѣ не стыдно! обратился Тарасъ къ Аннѣ. — Если-бы твой отецъ былъ живъ, онъ бы тебя…

— Безпутная! Безпутная! крикнулъ отецъ Кехергеса.

Дѣвушка поблѣднѣла и выпрямилась.

— Не ругайтесь! гордо сказала она. — Не кормили вы меня и не одѣвали. Не господа вы мнѣ и не князья… а что сдѣлалъ-бы со мною отецъ, о томъ нечего говорить. Ты, Тарасъ, хоть и родственникъ мнѣ и старикъ, чего хочешь отъ меня? Что худого я ему сдѣлала? Вѣдь онъ не маленькій!.. хотя вы и богаты — не боюсь я васъ…

— Мы разскажемъ попу твои продѣлки, онъ тебя научитъ.

— Говорите! отвѣтила дѣвушка и презрительно взглянула на гостей. — А ты, Кехергесъ… обратилась она было къ парню, но пораженная — замолчала. Его уже не было.

Въ тотъ же моментъ стукнула дверь, за камелькомъ захрустѣли придавленныя дрова и кто-то оттуда неловко выскочилъ на дворъ.

— Лови! закричали гости и бросились догонять. Тарасъ взялъ узду и одежду Кехергеса.