Ягода - [4]

Залитые кровью кремлевские каррикатуры неразлучны, они прекрасно понимают друг друга.

Власть Ягоды, руководителя тайной полиции, — огромна. На инструменте ГПУ Ягода может сыграть очень многое. Но диктатор спокоен. Ягода делит со Сталиным власть. Хотя, бередя именно эту струну, чекистские конкуренты Ягоды пробовали повалить брутального и жадного фармацевта.

Схватить Ягоду за руку попробовал, было, заслуженный кровавейший чекист, второй заместитель председателя ГПУ Мессинг, начальник московской ЧК в ее самые жуткие времена, тот Мессинг, которого избил Ворошилов за то, что он завербовал любовницу красного маршала в секретные сотрудники, и тот Мессинг, в кого стрелял в ленинградском ГПУ комсомолец Труба.

Говорят, в 1931 году в политбюро Мессинг заявил, что «приходит в ужас, когда видит конкретные размеры власти, сосредоточенные в руках одного человека. Такой власти не имеет никто в мире!» Но Мессинг, вероятно, недооценивал сговора меж диктатором и министром полиции. Власть Ягоды осталась непоколебленной.

Управляя гигантским аппаратом тайной полиции, в котором прежняя полицейская практика слилась с азефовщиной былого подполья, Ягода стал теперь значительнейшей фигурой во внутренней и внешней политике СССР.

В зеленоватом доме на Лубянке, за дверью со стеклянной дощечкой «Особый Отдел», — в кабинете, обставленном теперь уже не «дамской розовой мебелью», а отделанном по последнему слову конструктивного стиля, с клубными креслами и набором телефонных трубок, «без сна и отдыха» работает начальник тайной коммунистической полиции.

Полицейская формула гласит: «Сведения это — все!» И со всего мира в кабинет Ягоды вливается гигантский поток сведений от грандиозной армии агентов ГПУ. Хитрый фармацевт сделал карьеру. Он — «духовник всей страны».

В кабинете все сортируется, фильтруется лично им, руководителем шпионажа и расправы у диктатора Сталина. Его система провокации дошла до чудовищности. Система шпионажа — фантастична. Мы охотно верим рассказам беглых чекистов, что Ягода в интимном кругу любит похвастаться точным планом частной квартиры начальника «Интеллидженс сервис» и может рассказать интимнейшие подробности личной жизни многих государственных деятелей Европы. В сети заграничных агентов ГПУ, руководимого Ягодой, существует, конечно, множество самых невероятных, может быть, даже фантастичнейших агентов.

Говорят, былая патологическая злобность и завистливость фармацевта не изжита. Руководитель тайной коммунистической полиции особой ненавистью ненавидит русскую эмиграцию, то-есть тех офицеров, интеллигентов, монархистов, кадетов, эс-эров, меньшевиков, которых он не дорасстрелял в прифронтовой полосе. А насколько работа агентов Ягоды по борьбе с эмиграцией бесовски-тонка говорит хотя бы организованный им знаменитый «трест», которым лично руководил Ягода и тайными агентами которого он заманил в Россию В. В. Шульгина, да и не его одного.

Говорят, что под видом члена «треста» Ягода лично видел Шульгина в России, будто бы сам корректировал рукопись его книги об этом путешествии и выпустил Шульгина только для того, чтоб сыграть новую, еще более бесовскую игру: заманить пытавшегося начать террористическую борьбу начальника РОВС генерала Кутепова.

Правда, от непредвиденностей и «апельсинных корок» никто не застрахован, даже Ягода. В его игре подвернулась такая корка и «трест» оказался разоблаченным. Но до Кутепова Ягода все ж дотянулся руками своих агентов, и Кутепов исчез среди бела дня. Расстоянием Ягода не стесняется.

Конечно, в темноте провокаторской работы у Ягоды бывают и крупные поражения. С Ягодой играют партнеры не глупее его. Крупнейшей неприятностью Ягоды оказалась разоблаченная в 1932 году деятельность человека, называвшегося Алексеем Конором, когда Ягода установил, что член ВЦИК, сановник коммунист, кремлевский вельможа, заместитель народного комиссара земледелия, товарищ Конор — вовсе и не Конор, и не «товарищ», и не коммунист, а тайный агент иностранного государства.

Рассказывают, что именно Ягода «невзначай» позвонил только что вернувшемуся из Кремля домой Конору.

— Ты что, Конор, делаешь?

— Обедаю.

— Вот что, тут маленькое дело. Не отпускай машину, заезжай на полчаса в ГПУ.

И когда после обеда ничего не подозревавший тайный агент иностранного государства, он же «товарищ министра», вельможа СССР, запросто вхожий к Сталину, Конор приехал в лубянский кабинет Ягоды, последний, предложив ему сесть, назвал Конора внезапно его настоящей фамилией.

У подъезда ГПУ шофер ждал Конора час, два, три. «Товарищ министра» не выходил. А шофер стоял, ждал до тех пор, пока не вышел гепеуст и не крикнул: «Ты кого ждешь?» — «Товарища Конора». — «Ну, ладно, езжай домой, не дождешься!»

В «Известиях» Ягода сообщил о расстреле Конора, как «вредителя». Но агент иностранного государства, работавший в коммунистической партии с 1920 года и поднявшийся к министерскому посту, Конор, изведал, вероятно, незаурядные пытки у допрашивавшего его Ягоды.

Власть человека с мертвенно-бледным лицом и тупыми глазами — страшна, огромна и бесконтрольна. Тут есть чему ужаснуться. При желании от Ягоды не ускользнул бы даже диктатор, как не ускользал Наполеон от сыска Фуше. Казалось бы, в наше время быстрой смены многих государственных декораций, на повороте русской революции могла бы мелькнуть и эта кровавая фигура фармацевта? Но, нет, Сталин за шиворот держит своего дрожащего перед диктатором министра. К тому ж Сталин хорошо знает, что у этой ничтожной личности нет никаких данных сыграть самостоятельную политическую роль, а по своей биографии Ягода настолько кровав, что вызывает отталкивание и отвращение даже в коммунистах.