Ядерная весна - [50]

Их привели в просторное помещение со множеством сидений. И с экраном. Как в кинотеатре. Только никому кино смотреть не хотелось. Но стояли водолазы с автоматами в каждом ряду. Кино поехало. Там было про Америку. Просто показывали разные сюжеты из американской истории, а голос говорил про Америку. Это было невыносимо. Но водолазы следили, чтобы никто не заснул. Они подходили тихонько и били прикладом в челюсть, если ты закрывал глаза. Миша держался и смотрел на экран, смотрел и начинал ненавидеть Америку. Это все продолжалось час или полтора, или восемь часов, или никогда не заканчивалось. Хрен с ним. У Миши мозги заворачивались в трубочку, когда всех развели по камерам. И ДАЛИ ПИВА.

– Я думал, я умру. Мне казалось, это не закончится, – говорил Валерик.

– Заткнись, – сказал Миша.

– А бабы, как насчет баб! – крикнул Верхняя Полка водолазам.

После пива их отвели на случку, а после этого выдали водки. Много. А утром киносеанс повторился.

И потом в течение недели они смотрели это дерьмо с похмелья, а только потом получали свое пиво.

Они хотели всех надурить и просто не напиваться вечером, чтоб было легче, но дурить было некого, а напиваться хотелось. Америка была ненавистна. А на пивных бутылках были надписи: «осквернить их культуру, плюнуть им в лицо, поиметь их баб». Эта дебильная надпись проникала в мутно-пьяные сны. Она прокручивалась в голове во время сеансов, и помогала их пережить, и не казалась дебильной уже. Повторять это про себя, надеяться на это – было способом борьбы.

Но потом случилась ужасная вещь.

Однажды до самого вечера их не выводили на случку. Верхняя Полка орал:

– Что это такое?! Я уже не могу! Водолазы, вашу мать, у меня ТУТ ТАК ВЫРОС!!!

Один водолаз подошел и сказал.

– А теперь, ребятки, дрочить. Не будет больше вам ласки!

Сказал он это с таким удовольствием, что Полка не выдержал и плюнул ему в лицо.

На самом деле должны были сводить еще раз, но Мишу, Витю и Валеру из-за этого плевка лишили этого раза.

Верхняя Полка вообще больше не разговаривал, хотя Миша и пытался его успокоить. Но и сам Миша лез на стены, раз даже хотел дернуть Валерика, но водолазы не позволили…

…После двух недель полового воздержания Миша был в самолете. Их еще два последних дня продержали трезвыми, и он был зол. С ним было еще несколько собратьев по тем мукам и тем радостям, по тем женщинам. Их водолазы по одному вышвыривали из самолета.

– Давай, давай. Тебя ждет служба Родине, – очередь дошла до Миши, его схватили и выпихнули. Он падал и все еще ничего не понимал, кроме того, что внизу была Америка. Миша дернул за кольцо.

В небе были еще самолеты. Изо всех сыпались парашютисты, внешне совершенно здоровые, но на самом деле каждый из них был болен уже множеством венерических и кожных заболеваний. Множеством. Каждый из них был одержим сексом и ненавистью к Америке. А лысый врач сидел и потирал ладошки у себя в кабинете в Пиздопропащенске. Все дело в этих его чудесных уколах, они ничего не лечат, они создают видимость. Никаких признаков с виду, но столько заразы! Теперь у него достаточно денег на старость. Можно свалить уже из этой клоаки и прошвырнуться по миру, не в Америку, конечно, может, в Европе отдохнуть? Хо-хо-хо, дерматовенеролог потирал ладони ручек.

В голове багажиста

В мои планы никогда не входило работать в сфере обслуживания. К тому же за чаевые. Ты лизнул жопу – тебе дали купюру. Это не для меня, думал я. Конечно, не для меня. Я правдоруб и поборник истин – не нанимался лизать жопу кому бы то ни было.

– Посмотри, – сказала мне Сигита.

Я посмотрел.

«Носильщики багажа». Есть смены с трех до полдвенадцатого. Одиннадцать тысяч рублей плюс чаевые. Сигита-то само собой все это дело романтизировала. Я в золотых лучах таскаю чемоданы, улыбаюсь туристам и получаю валюту. Не поддавайся, Женя. Ты прирожденный тунеядец. Нельзя. Но я же должен заработать денег. Две сломанных пломбы. Потом передний резец сточился, потому что мы со Стасом, моим соседом, сощелкали столько семечек, сколько вам и не снилось. Мне самому никогда не снятся семечки. Этот предмет не достоин моих снов. Лично мои сны закрыты для семечек, им туда не проникнуть, уж будьте уверены! Я презираю семечки, если вам интересно. Я собираюсь внять просьбе Димы Булатова и не сдерживать себя в выражениях. Драл я эти семечки в хвост и в гриву! Они испортили мне передние зубы, и теперь я должен работать. Хотя дело не только в зубах. В моей простате. В моей чертовой простате, я должен отработать полгода, взять кредит и вылечить ее раз и навсегда. Или взять кредит и снять кино. Что дороже: искусство или моя физическая оболочка? Я должен снять кино до того, как мне исполнится двадцать четыре, вот в чем дело. Мне все осточертело, я хочу быть молодым и признанным гением, плевать я хотел на все остальное. А еще дело в том, что пора бы уже подумать о детях. Хотя – это позже. Но с другой стороны, если я еще буду это откладывать, у меня не останется ни одного сперматозоида, способного оплодотворить яйцеклетку. И еще у моей девушки – Сигиты – у нее неполадки со здоровьем. Она стала нервной и не может находиться одна, у нее учащенное сердцебиение. Так что не скуки ради я покупаю «Работу и зарплату», зарубите это себе на носу. И никаких шуточек по этому поводу, если надо будет, я подпишусь на это издание и не спрошу вашего мнения. И глазом не моргну, пока не найду лучшую работу в мире.