Ядерная весна - [49]

– Я ничего не понимаю, ничего, к чертям, не понимаю, я просто выпил лишнего недавно, а потом у меня это… она казалась мне приличной девушкой… а сегодня утром пришел сюда… я ничего не понимаю, ничего, к чертям, не понимаю…

– Заткнись уже.

– Я ничего не понимаю сам, к чертям, ничего…

Миша подошел к нему, отвел одну руку этого парня от его же головы, а сам влепил ему пощечину. Парень замолк.

– Объясни, что происходит, – сказал Миша лежащему наверху. Тот посмотрел на Мишу безразлично, усмехнулся и стал изучать потолок, как бы объясняя, что даже туда ему приятней смотреть, чем на Мишу.

– Я к тебе обращаюсь.

Тот опять не ответил.

– Ты что, глухой? Ты не русский?

Этот хмырь повернулся и усмехнулся насмешливо и очень обидно со своей верхней полки.

Мише это совсем не понравилось, он сдернул парня с койки. Тот с криком упал. Миша добавил по заднице. Парень сразу заговорил:

– Я не знаю, что это и зачем мы здесь, но нас тут хорошо кормят, водят к теткам, выдают сигареты и спиртное. Только с утра ставят уколы…

Миша уселся на кровать, закурил. Тип залез на свою верхнюю полку обратно. Миша курил и думал в течение двух с половиной часов, но его не посетила ни одна умная мысль.

И тогда пришли водолазы, трое, и один из них сказал:

– Вываливайтесь, пора делать великие дела.

– Ему-то укол еще не ставили, – сказал парень с верхней койки и показал на Мишу.

Мише поставили укол в задницу. Двое держали матерящегося Мишу, один колол. Попутно Мише зарядили несколько раз, и он успокоился.

– Ну, покажи член, – сказал водолаз Мише. Миша вопросительно вылупился на водолаза, – показывай-показывай, что как барышня?

Миша помедлил, но извлек. Никаких красных прыщиков у него больше не было.

– Готово, – сказал водолаз.

И водолазы повели всех троих сокамерников по коридору. Завели в какой-то кабинет. Там на кушетке лежала симпатичная молодая девушка, голая.

– Ну, – сказал водолаз. Один только водолаз и разговаривал из троих, – кто первый?

– Я, – сказал парень с верхней полки. Он вообще оживился и повеселел с тех пор, как водолазы пришли за ними. Верхняя Полка без разговоров скинул с себя одежду и приступил. Миша распалялся, даже этот нытик распалялся. Верхняя Полка закончил. Девушка пошла в соседнюю комнату и подмылась, потом приступил Миша. Он все так же ничего не понимал, но теперь это все не было так важно, ведь здесь выдавали сигареты, выпивку, по словам Верхней Полки. И эта девушка. Она так хороша.

Так оно и пошло в дальнейшие дни. Их кормили отличной едой, выдавали пиво и вино. Каждый день выводили в ту чудесную комнатку, где всегда была новая девушка. КАЖДЫЙ ДЕНЬ НОВАЯ ДЕВУШКА. Потом в душ. Миша уже забыл о своей прежней жизни и не хотел к ней возвращаться. Здесь было хорошо, спокойно, сытно, не надо было работать. Только каждый день эти уколы в задницу – больнючие.

У Верхней Полки (у него было имя – Витя, – но Миша звал его «Верхняя Полка») был небольшой загон, как он сам и признался. Так-то он был парнем ничего, но каждый день, за три примерно часа до вылазки к очередной тетке, впадал в задумчивость и почти переставал разговаривать. Полка объяснял, что он начинает представлять, как будет выглядеть девушка, с которой произойдет случка в этот день, что ему непременно хочется угадать. Вообще Витя был немного больше озабочен, чем допускают пределы разумного, он пришел лечиться в одиннадцатый раз, когда его столкнули в мусоропровод. Это он так надоел лысому, видно, что тот решил скинуть Полку, несмотря на то, что он сиротой не был. А этот Валера – так звали нытика – Мишу как собеседник не интересовал. Валера был беспонтовый: наедался быстро, напивался быстро, трахался быстро. И плакался пьяный постоянно. Миша и Витя иногда не без удовольствия попинывали его перед сном.

Водолазы оказались парни ничего. Они выдавали на каждую камеру одинаковое количество алкоголя, и, так как здесь одно место было свободно, а Валерик пил немного, Миша и Витя напивались здорово. Только водолазы не хотели говорить, зачем здесь держат людей и когда отпустят, но вскоре Мишу это перестало волновать. Его вообще ничто не волновало до того момента, пока он не проснулся как-то раз через два месяца с очередного бодуна, не подошел к решетке и не крикнул:

– Эй, ВОДОЛАЗИКИ, несите мой пивасик! МИШАНЯ ХОЧЕТ ПИВАСИКА!!!

Пивасика не приносили. Миша закурил и крикнул еще раз:

– Господа, меня жрет бодунище, и я очень несчастен!

Тут подошел водолаз, но без пива, и сказал неожиданно недобро:

– Все, закончились твои счастливые деньки, говнюк. Никакого вам больше пивасика, – и засмеялся.

Миша уселся на койку. Его сердце сильно билось, он предчувствовал что-то недоброе. Он разбудил Верхнюю Полку и рассказал ему.

– Я ждал чего-то подобного, – сказал Полка. И отвернулся к потолку. Разговор, видимо, был закончен. Да и Мише самому не очень-то хотелось болтать, он был слишком печален. Его тошнило, началась депрессия. Он был несчастен и одинок в этом мире.

Вскоре водолазы стали выводить из камер. Они выводили всех, открывали все камеры и выводили всех, и водолазов было много в этот день, и водолазов с автоматами было много. И много несчастных людей, как Миша, с похмелья. Никогда еще Мише не доводилось видеть так много несчастных разбитых людей одновременно. Ему представилось, что все страдание мира сконцентрировалось в этих людях. Примерно сотня мужиков – и все как одно целое, все всего лишь части грандиозной трагедии. Всех мучит сушняк. У всех головная боль. Ну что вам объяснять? Ясное дело.