Ядерная весна - [40]

Я надел шапку и сел на кровать. Голый и в шапке сидел.

Пришел Игорь:

– Пошли к нам в зал.

Я зашел в зал, к Игорю и Андрею, и мы скурили по последней сигарете. А Игорь рассказывал:

– И вот, я спускаюсь к ним, пока вы там… а они говорят, ну, вот посмотри, а у них и не протекает-то ничего в туалете, а я зашел. Там пятно-то, у меня так постоянно на кухне. Ну, я с собой фотоаппарат взял. Я: щелк, щелк. Они: что ты делаешь, Игорь?! Да у вас тут протекает-то?! Я: щелк, щелк! Они: что ты делаешь, прекрати фотографировать, правда, я объектив забыл открыть, ну это ничего страшного. Ну я говорю: это я буду использовать против вас в суде!

И еще он рассказал:

– А один раз мы так же сидели, пили. Тебя не было, да? Вон Андрей был, Патра был… А у нас музыка играет. А они снизу стучат по батарее, чтобы тише сделали… Я им в ответ постучал. А они опять. Тогда я беру трубку и звоню им. Патра чуть со смеху не подох. А я еще голос сделал серьезный, такую чушь… Это, говорю, вас беспокоят с первого этажа, из кафе «Встреча», администратор, вы стучите по батарее? Ваш стук вызывает вибрации у нас в зале, вы не могли бы прекратить? Ну, они извинились, сказали, что, понимаете, мы не хотели вам помешать, это соседи сверху музыку крутят.

– И они не поняли?

– Ну дней через пять я встретил бабку, жену деда, который приходил сегодня… (Он, наверно, в шоке, девчонки, гей на кухне, да еще ты надел эту штуку женскую…) Ну вот, я встречаю бабку, она: Игорь, ты зачем нас так обманул?!

– Наверно, дней через пять поймут, что ты им опять впаривал тут…

А потом я сижу на кровати, на которой больше нет моей Морковки. Сижу все еще голый и в шапке. Мне тоскливо. Я сижу, одной рукой держу бутылку из-под водки, а в другой зажигалку, опалил ей немного волос на лобке у себя. Игорь заходит:

– Ты что, Евгеша, пойдем в зал спать.

– Я борюсь со своими делириями, – говорю.

– Ты себе член поджаришь.

– Я Голый Суперкороль в короне. Мои делирии, мои белки пришли за мной, но я буду сражаться!

А потом мы всплакнули в зале. У Игоря проблема: он прогнал свою гражданскую жену Таню, любит Соню, а она живет в Томске, и все такое. Знаменитая истерика а-ля Кузнецов в его собственном исполнении. И у меня то же самое. Я лег и в подушку издал всхлип, который долго вырывался из меня. Игорь с Андреем, может, поняли, что в этом всхлипе: то, что я хочу все поменять, что я уже третий раз уезжаю в Москву, что я не знаю, как быть. То, что я уже черт-те сколько раз учился на первом курсе. Что я хочу писать рассказы, которые бы взрывали мозги, что я схожу с ума из-за того, что на нашей планете изобрели секс. Что я, прошу прощения, срал в уши Капусте уже два года, а занимался любовью с ее лучшей подругой. Что мы все очень одиноки, а мир страшен. И еще я сегодня соврал, что написал произведение, а на самом деле я уже месяца три не садился ничего писать.

– Давайте спать.

И тут я заметил, что я все еще голый и в шапке. У меня склонность к эксгибиционизму. Я гоняю голый и в шапке. И моральная склонность к эксгибиционизму. Поэтому я пишу автобиографические рассказы от первого лица. Мне нужно показывать свою жизнь кому-то, в этом дело, или она пройдет совсем бессмысленно. Игорю тоже надо, поэтому он сейчас плачет, что прогнал Таню. Она-то все время была рядом, смотрела на его эксгибиционистские пляски, на то, как он размахивал своим внутренним миром.

Игорь отправил Тане на телефон сообщение, что теперь он хочет ее вернуть, что он бросит Соню.

– Тут по телевизору показывали ужасы, – сказал он со слезою в голосе, – а я смотрю, вспоминаю, как мы смотрели с Таней. И ей стало страшно пойти в туалет, и я пошел с ней….

Он ждал ответа от Тани, но ведь было пять утра. И тогда он еще отправил сообщение Таниной сестре на телефон:

«Скажи своей сестре, что я ее люблю».

А ведь с нами Андрей, он очень одинокий гомик, но он неприметный, он, видимо, страдает, потому что он один раз напился и предлагал нам минет, но мы сказали, чего ты, Андрюха, прекрати! Но обычно он неприметен для меня. Я не слышу, о чем он говорит, я не запоминаю его разговоры, а только его контуженный смех.

– Осторожно, ребята, – говорю в подушку, – на меня могут напасть белки! Убейте белок, я ненавижу только этих животных! Стреляйте, стреляйте белок! Убейте феномен запоя!

Игорь дал мне Сонину рубашку и сказал, что спасет меня от белок. А зачем еще нужны друзья?

– Гонял тут голый в этой шапке, пока я не дал тебе Сонину рубашку.

– Это Шапка Ёбаря, – говорю.

– Шапка Ёбаря?

– Да, я овладел Морковкой в Шапке Ёбаря.

– У тебя теперь появилась и шапка ёбаря к очкам для куннилингуса… Ты скоро так без этого не сможешь.

– Да скоро мне понадобится целое снаряжение: Шапка Ёбаря, очки для куннилингуса, шнурки для анального секса, наколенники и налокотники для секса на полу… Мое снаряжение будет весить больше, чем форма хоккеиста!

– А как я спасал тебя от белок вчера?

– Помню. Страшно стало.

Вдруг я подумал, что мне уже двадцать, я уже взрослый.

– А как ты думаешь? У тебя с барышнями перевалило за пятьдесят по количеству?

– Да, конечно. А у тебя?

– Не знаю, – говорю, – по-моему, нет. Хотя, может, и да. Но мне можно простить, я позже тебя начал, и ты меня на два года старше. Еще наверстаю. Хотя это ерунда какая-то. Может, лучше, если меньше? Всегда как будто отрываешь от себя кусище.