Яд иллюзий - [15]

  Правда, вопрос о будущих поколениях стоял особо остро. В предыдущих двух – мужчины почему-то не рождались, и этот факт сильно беспокоил мою бабулю, убежденную в том, что только я могу исправить сложившуюся ситуацию. И если она хоть частично права, то, боюсь, нашему роду пришел конец.

 Дед мой, Александр Викторович Белоус, был первым секретарем райкома, по нынешним меркам – считай мэр города. По рассказам бабушки – железный человек. Высокообразованный, мудрый, как сам Соломон. Кандидат в академики исторических наук, а не просто рядовой исполнитель ведомственных тяжб. Мне достались его многочисленные рукописи о войне, экономических и партийных идеалах, что-то про строение неисчерпаемых капитальных ресурсов…

 Бабуля завещала мне преданно, как реликвию, хранить эти многолетние труды. Я пробовала читать потемневшие от времени и мелко исписанные чернилами рукописи, чрезвычайно  грамотные, как самые безукоризненные диссертации, но, к сожалению, кроме исторической ценности они уже ничего собою не представляли. Так и покоились тяжеловесные папки на дне глубокого книжного шкафчика, в тишине и покое, как дань светлой дедовой памяти.

 Деда не стало восемнадцать лет назад, ровно за год до развала Союза. Инфаркт застал его за рабочим столом, в личном кабинете, и поблизости в тот момент никого не оказалось. Таково было собственное распоряжение – никому не беспокоить. Лишь двумя часами позже его обнаружила помощница. Он лежал на столе с раскинутыми навзничь руками прямо на ворохе своих бумаг, словно обнимая их, не желая прощаться с тем, чему посвятил практически всю свою жизнь.

 Человек с неугомонным огнем жар-птицы в сердце, которого война застала еще мальчишкой, и который защищал родной город, как отважный лев…

 Удар едва не хватил и мою бабулю. Ведь умер не просто муж и кормилец, умер ее кумир. Она его боготворила, восхищалась каждым поступком, гордилась уже тем, что была женой такого человека. Бабушка Вера всегда очень тщательно следила за своей внешностью, а мужа холила ну просто как истинного царя. Непозволительно было издать ни малейшего писка в тот момент, когда дед работал в домашнем кабинете или перекушивал в столовой, - бабуля тут же выписывала нагоняй.

 Теперь каждый год в обязательном порядке мы собирались в день рождения семейного идола: бабуля, мои родители и, конечно же, я.

* * *

 Квартира родителей была большой и красивой. Уникальная антикварная мебель и благородный интерьер свидетельствовали об изящном вкусе и состоятельности хозяев. Нежные обои с замысловатыми узорами на стенах грели душу, ассоциируясь с детством и уютом. Иногда обстановка напоминала мне дом писателя из старой доброй сказки, где все насквозь пропитано духовностью и вся атмосфера свидетельствует о простом и доступном человеческом счастье.

 В зале находился камин – самая примечательная и обожаемая мной деталь, возле которого я могла просиживать часами и разглядывать веселые пляски огня, ни о чем особо не задумываясь и не тревожась; все принесенные с собой заботы изумительным образом растворялись в дымоходе. Сегодня его предусмотрительно растопили к моему приходу и окружили компанией мягких старинных кресел на гнутых ножках.

 Задержавшись у камина на несколько секунд, я протянула к нему озябшие руки и, не смотря на то, что уже два часа, как переоделась в изящный брючный костюм из темного кашемира, вспомнила скользкое прикосновение мокрого шелка на продрогшем теле. Холод незаметно проник и в сердце, когда перед мысленным взором возник образ Алисы и молодого человека в черном; засквозило в душе леденящим ветром недоверие, почти бессознательное, но отчетливое, как предчувствие или интуиция.

 Ведь ложь, сущность которой прозрачна и невесома, в действительности не менее ощутима, чем холодные капли дождя на коже…

* * *

 Я помогла сервировать небольшой круглый стол в центре зала, покрытый красным бархатом и мы, наконец, расселись по местам.

 Когда бабушка Вера вышла к нам из своей комнаты, невозможно было удержаться от восхищения: белые волосы уложены в изысканные завитки и перехвачены сочной алой розой в тон помады и платья, на тонких плечах покоилась нежная шаль-паутинка, а пальцы в шелковых перчатках поблескивали массивными перстнями.

 Вот она – королева!

 Без всяких сомнений, в молодости ее красота не имела равных.

 И такой она останется до конца. Будь это день рождения ее мужа, день их памятной свадьбы либо любой другой уважительный праздник – бабуля всегда на высоте!

 – Вера Васильевна, – весело воскликнул отец, распластав ладонь на груди. – Вы всякий раз знаете, как покорить мое сердце. Я сражен наповал! Растерян в точности, как в тот день, когда увидел вас впервые. Я не мог решить, в пользу кого мне стоило сделать выбор: в пользу вашей прекрасной и юной дочери, или, все же увести вас у вашего многоуважаемого супруга, хоть победа моя и продлилась бы не долго, потому что он, не иначе, отвинтил бы мне голову.

 – Говори, да не заговаривайся, – парировала бабуля. – Ни один мужчина, пусть он даже наследник самых знатных кровей, не отвоевал бы меня у моего Македонского! А тебе, бесстыдник, и без того досталась самая большая моя ценность – дочь! И ты знаешь это, дорогуша, ничем не хуже меня.