Яд иллюзий - [13]

 Стоя под одной из массивных белых колонн, поддерживающих крышу  над входом в театр, он беспечно поправлял шапочку и поднимал воротник, когда я его настигла.

 – Постойте, – крикнула я буквально ему в спину.

 Холодный стальной взгляд должен был откинуть меня на несколько метров. О, сколько презрения ощущалось в повороте его шеи! Во всей фигуре этого странного человека сквозила возмутительная независимость и самоуверенность. С откровенной игнорацией, будто я представляла собой не больше, чем пробежавшая рядом кошка, парень  шагнул под льющий водопадом дождь. Это выглядело почти как молчаливое оскорбление, отправленное в мой адрес.

 От такой наглости меня невольно передернуло.

 Да что ты за птица такая!

 Он, конечно, был уверен, что легко отделался. А мне стало абсолютно наплевать на прическу, на костюм, на новые туфли. В сердце кипело уязвленное достоинство. Трубою  взревел журналистский зов!

 И ничуть не колеблясь, я ринулась под дождь – моментально промокнув, все равно что прыгнула в реку.

 – Мне кажется, вашим друзьям нечего рассказать, но они не прочь поговорить. С вами все иначе, разве нет?

 Он резко остановился и я чуть не уткнулась носом ему меж лопаток. И когда молодой человек обернулся в полном изумлении, я мысленно возликовала, довольная своею маленькой победой.

 Мог ли он предположить, что я решусь преследовать его?

 Да что вы! Это же форменное безумство!

 Но уже в следующий момент брови строптивого беглеца нахмурились и изумление сменилось нетерпением. Острые струи безжалостно хлестали его по лицу, и все же это, по-видимому, раздражало намного меньше, чем моя назойливость. Да и выглядела я, к тому же, вполне «располагающе»: сожмурясь, ссутулясь, с облепившими лицо волосами и стекающей с носа водой. Помимо этого, туфли горько захлебнулись в луже, а шелк неприлично облепил все тело.

 Ну чем не натуральная журналистка, из тех, кто рвется в огонь и воду с малейшей вероятностью добычи ценного сообщения?

 Четко выступающие скулы, крутой подбородок и раскосые глаза позволяли допустить в его роду азиатские корни. Персиковый оттенок кожи и чернее черного волосы лишь подтверждали эту догадку. И только синие глаза поразительно не вписывались в общую картину.

 Теперь он возвышался надо мной суровой темной глыбой, от чего я непроизвольно отступила на шаг, но не оставила своих намерений.

 – Это из-за Миры? – Продолжала я.

 – Что вам от меня нужно? – Его тон не ассоциировался с вежливостью, и это «вам» выглядело намеренно фальшивым.

 – Неужели вам все равно, что ее убили? – Мне доводилось практически перекрикивать шум дождя.

 – Какая вам нужна реакция?

 – Только не безразличие.

 Синие  глаза сверкнули молнией.

 – Что ж, мне очень жаль! Я могу идти?

 В пору и мне удивляться. Такой разговор имел все шансы продлиться бесконечно, не принеся никакого результата, кроме воспаления легких. Моих усилий оказалось недостаточно. Молодой мужчина упорно не хотел открываться. Зато я нисколько не сомневалась, что ему есть, что скрывать.

 – Вы не местный, я так понимаю. Разрешите дать один совет. – Отпустить его так просто я тоже не могла. – Если оказываетесь в городе, в котором случилась беда, лучше не афишировать так явно, что вы чужой, и отвечайте, пожалуйста, на задаваемые вопросы, иначе можете просто не избежать неприятностей.

 – Это все, я надеюсь? – Прозвучало холодно.

 – Нет, не все. Вы могли бы догадаться, что я журналист, что это всего лишь моя работа.

 И стремясь продемонстрировать невоспитанному чурбану, что он повел себя незаслуженно дерзко, я гордо развернулась и отправилась обратно в театр.

* * *

 – Ты промокла, – брезгливо заметила Алиса, когда я вошла в кабинет. По ее наморщенному личику можно было судить, что выгляжу я катастрофически плохо.

 Но перед своим возвращением я заглянула в зеркало в фое. Откровенно говоря, вид оказался прилично подмоченным, но не устрашающим. По крайней мере, далеко не та «мокрая курица», которую изобразила девица.

 Кажется, я ей не понравилась.

 Что ж, из личного опыта я знаю, как сильно не любят стервозные молодые особы появление на горизонте конкуренток с заметной внешностью. К сожалению, это был именно тот случай.

 Мой шелковый костюм не мог никого оставлять  равнодушным. Но, стоит признаться, в данной ситуации он сыграл своеобразную роль красной тряпки, растревожив нервы как минимум двух человек и возбудив ко мне неприязнь.

 Хотя, может, я  ошибалась. Может, дело вовсе не во внешности.

 Тем временем, пока я как свихнутая гоняла под дождем, ребята уже засобирались по домам. Напоследок они поделились со мною своими слабыми предположениями о том, что Мира, скорее всего, нарвалась на какого-нибудь наркомана в парке – и вот итог.

 Как любил всеурочно выражаться мой отец: «Разговоры в пользу нищих!» Именно так я и подумала.

 Без сомнения, они ей сочувствовали. Такой скверной участи не каждому врагу пожелаешь. Убийство шокировало само по себе, что говорить про убийство близко знакомого человека? Но только этим все и ограничивалось.

 Потому что ребята, с которыми девушка работала на одной сцене, оставались совершенно чужими для нее людьми. А значит, польза от их рассказов практически ровнялась нулю, кроме разве той  информации, что Мира неплохо истребляла крыс и при этом в ней было что-то  гениальное.