Яблоко для тролля - [8]

— Долли, — снисходительно уронила Долли и принялась звездить.

Первым делом она просветила публику на предмет безграничной популярности как собственной, так и группы «Бергамот по средам» в целом. Потом вдалась в детали. Она расположилась в единственном кресле и дирижировала восторгом публики, повествуя о своем редком таланте, тыкая временами в очередной ростбиф по-северокорейски или серебристую колбасную спираль, висящую повыше. Она пробовала и оценивала вина, давала советы дамам по поводу макияжа и диет и по всем остальным поводам тоже. Она знала лично Гошу Всмяткова и Папу Пермского, конюха Мадонны и собачку Паваротти. Ее величайшая группа «Бергамот по средам», долженствующая музыкально пережить не только наше время, но и остальные времена, под песни которой будет, вероятно, разыгрываться Армагеддон, собирала, естественно, стадионы и набитые поклонниками клубы и красные уголки небольших заводов. Они почти записали первый альбом «Не финти», в очередь за коим уже выстроились колонны тонких ценителей изящных искусств. Звезда стреляла по публике фразами: «Смотрю, а это гитара Зинчука», «По самый микрофон в цветах», «Сам пришел поздравить, представляете?» Убитая публика плакала, целовала ее в носки и подносила очередной кусок пирога с селедкой. Потом попросили спеть. Долли не отказалась. Она заиграла на всех пяти гитарах братьев Болимбасовых; нашла детскую дудочку Светки Петровой и выдала ее Васюсе, красный от гордости и натуги Васюся дул с таким видом, будто держал в руках волшебную флейту эльфов. Музыкальный Леня рвал струны чернотелого друга.

Братья бренчали на временно свободных от Долли гитарах и стучали по столу расписными ложками Манюни. Собачка Петровых тоненько выла в кухне. Сколоченный на скорую руку из отходов стройматериала ансамбль заиграл с азартом и довольно стройно.

Вдохновленная сопровождением, Долли запела. У меня открылся рот. Голос ее поднялся над нами и зазвучал откуда-то сверху сильно и нежно. И почему-то перестали казаться глупыми и жалкими канатные водопады Петровых, трепетные души свечей пришлись к месту, а торчащие на бритых головах уши братьев смотрелись таинственно и строго. Банальные физиономии однокурсников неожиданно обернулись лицами людей умных, печальных, бесконечно одиноких в развеселой пьяной толпе. И неважно было, что слова в песне чепуховые, а мелодия на копейку. Не важно вообще ничего. У Долли и правда оказался талант.

17

Мы прослушали, я думаю, весь репертуар наипопулярнейшего «Бергамота». Под занавес был подан величайший шлягер всех времен и народов «Бедная Лиза».

— Ой, что-то знакомое! Ленка, это же твоя песня! Только мелодия вроде другая, — встряла эрудированная Манюня. — А стихи точно твои.

— Твои? — развеселилась Долли. — Мы думали, народные. Фольклор, — ввернула она научное слово.

— Весь фольклор экспроприирован народом у своих лучших представителей. Сплошной плагиат, — ответила я.

— Значит, ты стихи пишешь?

— Пишет-пишет! — зашумели в зале. — Еще песни сочиняет и сказки.

— Писала, — поправила я, — по молодости. И по дурости. Теперь взрослая и умная.

— Пой! — приказала Долли, вручая мне гитару.

— Фиг, — отрезала я, демонстративно хватая со стола кусок чего-то крупного и поспешно пихая в рот.

— Почему?

— М-ням, — издала я.

— Да мы вам споем, споем! Мы песни ленкины наизусть помним, еще лучше нее, — обрадовались угодить сокурсники. Братья опять похватали гитары, Леня припал к контрабасу и пьяный хор взвыл:

Эта уличная мразь

Разбрелась, куда попало.

Скука плотно улеглась

и висела, и стояла.

Где-то слабенькая грудь

выводила о хорошем.

Из дворов глазела муть,

и невкусно пахло прошлым.

Мяли землю каблуки,

та визжала неприлично.

Шли одни недураки

деловые, как обычно.

Я, один на всех дурак,

в наглых птиц кидался хлебом.

А на крыши влез синяк

и прикидывался небом.

Теперь уж Долли пришлось насладиться доброй половиной моего культурного наследия. Белорыжая зараза молча улыбалась, ехидно посматривая из троноподобного кресла. Я продолжала есть.

— Вот ты какая, — констатировала она по окончании псевдомузыкального экскурса в мое прошлое.

— Неправда. Я — ведущий конструктор нашего КБ, серьезная и высокооплачиваемая деловая дама.

— Что же ты конструируешь?

— То же, что и остальные здесь — унитазы для самолетов. Мой профиль — гидропланы.

— А мы сейчас разрабатываем секретную канализацию для бомбардировщика Б-20 Зандерболт, — похвастались немецкие братья. — Но это военная тайна.

— Надо же, — вежливо удивилась звезда. — Как-то мне в голову не приходило, что в бомбардировщиках нужна канализация.

— А как же! Захотел пилот пописать, что ему — дырку в полу дрелью вертеть? Баночка-то на вираже перевернуться может. А через дырку моча попадет на территорию врага и экологически загрязнит ее, неприятностей с зелеными не оберешься. Не-ет, без канализации никак, — разъяснили засекреченные братья.

Дама фыркнула:

— А бомбы, они территорию врага не загрязняют? А ты чем сейчас занимаешься? — обратилась она ко мне.

— Унитазирую самолет нового русского. У его тещи дача в Новых Лядах, там прудик, приземляться очень удобно. А летать не очень — у клиента кишечник слабый. Чтоб дискомфорта в воздухе не испытывать, он желает иметь возможность сходить прямо под себя. Делаю совмещенное унитазокресло.