Я жив ещё пока… - [5]
Считает души Чёрный Доктор Фауст.
Закат пылает розовым кустом.
За тот сгоревший, сумасшедший август
Мне б зацепиться хоть одним листом…
«В ночь молюсь оконному проёму…»
В ночь молюсь оконному проёму.
Криком оглушает тишина.
Тени бродят кошками по дому.
Льнёт к стеклу ущербная луна…
По утрам осенний ветер жгучий
Серебрит остывшие дома.
Чашки на двоих – на всякий случай…
Горечь кофе выпита до дна…
Маки на холсте не отцветают,
Паутиной пыль в углах висит.
Метрономом клён листву считает.
Календарь, зачёркнутый, грустит…
Машут фонарями проводницы –
Все пасьянсы сходятся в Москве.
Мёртвых строк изорваны страницы.
Ожиданье – жизнь на волоске…
Рыжих глаз улыбку привези мне.
От разлуки я схожу с ума!..
Середина ноября – предзимье.
Ну, а проще говоря – зима…
«Влагой в глазах всех грехов не искупишь…»
Влагой в глазах всех грехов не искупишь,
Сердцу от слёз быть должно горячо.
Свечкой за рубль Благодати не купишь.
Всю свою жизнь надо сделать – Свечой.
«Спит привокзальная площадь…»
Спит привокзальная площадь.
Сонно с небес моросит.
Ждёт у берёзовой рощи
Жёлтая клякса такси.
То, что себе нагадали,
Пало дождём на перрон.
Красные точки оставил
Как многоточья, вагон…
Будто ножом полоснули –
В небе алеет рубец.
Катится, катится в осень
Поезд разбитых сердец…
«Молчанье трубки телефонной…»
Молчанье трубки телефонной…
Молчание скупых небес…
Иглой по сердцу патефонной.
Всю жизнь с тобой…
И Вечность – Без…
«Три точки на листке в конце строки…»
Три точки на листке в конце строки.
Как три удара сердца напоследок…
«Пролейся лунным светом на меня…»
Пролейся лунным светом на меня,
Когда в ночи я умираю,
И помощи не ожидаю,
И зябко у каминного огня.
Приди ко мне, когда тебя не жду,
Когда в надежде нет спасенья:
Нет смерти – нет и Воскресенья.
И мрак сожрал Полярную звезду.
Найди меня, когда я, заплутав,
В который раз себя теряя,
Лишь твоё имя повторяя,
Мочу вином опухшие уста.
Верни меня, уставшего от рук
Чужих объятий приторного плена.
И душу исцели мою от тлена.
Любовью разорви порочный круг.
Спасибо меня! Не предъявляя счёт.
Зажги свечу у аналоя.
Пусть бесы мои разов взвоют –
Отмоленный тобой, я жив ещё…
Прости меня без вычурности фраз, –
Улыбкой кроткой без укора.
Будь точкой для меня опоры
В янтарном море нежных, мудрых глаз…
Пролейся лунным светом на меня,
Когда в ночи я умираю
Между Чистилищем и Раем
В рассветных брызгах будущего дня.
«На половинке кирпича…»
На половинке кирпича
горит свеча и тает.
Дрожит рука, трепещет вздох
и улетает…
Колодцев питерских рассвет
квадрат очерчен.
На все вопросы есть ответ,
один лишь вечен…
Горячий стеарин слезой
на стол стекает.
Рябины спелой губ кольцо
не остывает.
Ночной угар слиянья тел, –
как водка с перцем.
Двенадцать лет – двенадцать стрел
не мимо сердца.
«Осень посыпает пеплом сердце…»
Осень посыпает пеплом сердце.
Остывает то, что не сбылось.
Реквием поёт сопрано-меццо.
Не могу никак душой согреться.
Бабье лето стужей пронеслось…
Плоть бушует по своим законам,
Блудом сладким низвергаясь в ад.
Тихо бродят души по перронам,
Провожая души на закат.
Странствуют потерянные души
Блудными сынами по Земле.
К дольнему стремятся все кликуши.
К слову горнему закрыты наши уши.
В пост бурлит скоромное в котле.
Мерою отмерится нам мера.
Каждому воздастся по делам.
Избранных спасёт любовь и вера.
«Жизнью» назовётся имя «Ева».
Смертным станет за грехи Адам.
Серою, извилистою лентой
Мчит дорога, не щадя колёс.
Осень машет с мыса Фиолента.
Море за спиною спорит с кем-то.
Жжёт тоской извечный мой вопрос.
Верую ли я? Или не верю?..
Гамма вновь по нотам сверху вниз…
Наглухо закроются все двери.
Сердцем зарубцуются потери.
После шторма, всяко, тихий бриз.
Где-то под горою бьёт источник.
Храм стоит в неведомой дали.
Свяжется узлом всё, что не прочно.
В Боге вся надежда, – это точно.
Вновь отсчёт мой сброшен на нули…
«Когда в опавших листьях нет спасенья…»
Когда в опавших листьях нет спасенья,
Промокшей осени, в окне, линяет платье,
Согреет лик иконы «Умиленье»,
Да горсть свечей, зажжённых у Распятья.
Проём окна – ожившая картина.
Деревьев голых неприкрытый срам.
Морозов ждёт неспелая рябина.
Пуста обитель и безмолвен храм.
Остывший чай, серебряная ложка.
Горбушка хлеба – божья просфорá.
Холодный свет немытого окошка.
Сиротский вздох озябшего утра.
Небесной манной опадают хлопья.
Грядущий день часами високосен.
Вновь вопрошаю Бога: Кто – я?..
И слышу вновь ответ: Ты – Осень…
«Листья с обожжёнными краями…»
Листья с обожжёнными краями
С неба пали, сердце опалив.
Бродит Осень сжатыми полями,
Время опрокинулось нулями,
День исхода предопределив.
Теплится лампада у киота.
Душу мерят с Образа глаза.
В Осень уходить так неохота!..
В патине труб медных позолота,
И в вине отжившая лоза…
Траурные марши не в почёте.
Рифмы эпитафий не в чести.
Пуля убивает на излёте.
С жизнью я давно в расчёте.
И не страшно мне в конце пути…
Я останусь в мокрой, стылой хляби,
В Осени, набухшей от дождей.
В тяжких снах замёрзшей, чёрной зяби,
В сполохах зарниц озёрной ряби,
В памяти знакомых мне людей…
Тишина с продрогшим серым небом
Заключили временный союз.
Живы люди не единым хлебом.
Правят миром Квазимодо с Фебом.
