«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста - [115]

Какой вывод следует из этого: Хмелевского уже нет, а хмелевщина еще живет себе. Да где живет! На Березниковском азотно-туковом заводе, который имеет первостепеннейшее военно-стратегическое значение, факт весьма тревожный.

Пояснения к документу № 2.

Прошу обратить взимание на формулировку вопроса – она, при нормальном положении вещей, должна быть совсем иной. После этого прошу вдуматься в характер допроса Протасова. После этого вдумайтесь в речи Ковтуна – главного инженера завода и Семченко – директора завода. Они – ярчайшие образчики грубого, наглого зажима критики, неприкрытого противодействия постановлению ЦК ВКП(б). И больше того, речь Семченко наиболее веское подтверждение правильности того, что он не просто подлец, а политически опасный подлец. Не забывайте: он один из самых важных, один из самых опасных для нас выкормышей Хмелевского. Характерна и такая деталь: выступление Трудова не записано совсем.

Важность этого документа в полную меру познается после того, как хорошенько подумаешь над двумя обстоятельствами.

Почему же молчал Семченко и на VI, и на VII пленумах обкома, и на собрании городского партийного актива, и на городской партийной конференции. Не молчит же он на заводских партийных собраниях, на заседаниях партбюро. Не молчит потому, что усилиями Трудова его кощунственные речи в оформленных протоколах выглядят безобидными. На сей раз все же удалось добыть живую запись речи Семченко. Долго этого мне не удавалось сделать.

Почему это Трудов выступил на городской партийной конференции не просто с ошибочной, а с политически вредной, ревизирующей постановление ЦК речью, которую слушал собственными ушами тов. Пономарев.

Вывод: Семченко молчит там, где не положено ему молчать, потому, что боится показать миру самого себя, что за него говорит Трудов. Нечего сказать, скверное срастание подлеца-директора и человека, которого именуют парторгом ЦК ВКП(б) на заводе.

Пояснения к документу № 3.

Его, этот документ, мне удалось получить с огромным трудом – целый час говорил с Трудовым на эту тему, прибегая к самым крайним выражениям. Интересно же знать: а почему это так упорствовал Трудов? Ведь он хорошо знает, что собкору областной газеты партия доверяет большие тайны, ему разрешено пользоваться куда более важными, совершенно секретными документами. Вот в чем тут дело: даже этот половинчатый, политически путаный, без практической части проект решения, кстати, составленный не комиссией, а Трудовым, в официальный протокол был бы внесен так: Зырянов – молодец, а Протасов – подлец. Что же это такое? Бюро решает одно, а Трудов формулирует другое. Признаюсь, мне очень долго не удавалось хотя бы одним фактом подтвердить это. Теперь этот факт налицо, а факт есть, факт – вещь упрямая.

Сообщение чрезвычайно важного порядка

На азотно-туковом заводе положение не просто неудовлетворительное, а тревожное, крайне опасное. Имейте в виду: этот завод имеет спецобъект, он обладает тем свойством, что его в любой момент очень легко снести с лица земли и попутно стереть в порошок Березники.

Что положение на заводе опасное, подтверждают опять же факты, а не досужие выдумки якобы баламутного собкора «Звезды». Вот они, эти факты:

1. Единство лиц и действий Хмелевский – Семченко – Дугадко. Это единство имеет куда больший смысл, чем кажется на первый взгляд. Не все можно говорить в открытой печати. Учтите: военкомы Красной Армии никогда не торопились делать подобные выводы. Готов по этому поводу давать официальные следственные показания в любом месте.

2. Приказ Семченко № 131 от 10 апреля о тяжком положении в цехе 6/12. Да будет Вам известно, что этот цех уже почти выведен из строя – а он изготовляет меланж, а меланж – это взрывчатка. Да будет Вам известно, что этот цех, как и цех генераторный, возглавляется ставленником Семченко, его любимцем, с которым он носился, как с писаной торбой, на которого пробовал равнять всех командиров производства. Да будет Вам известно и то, что вредительство в цехе – это проба нашей бдительности. Да будет Вам известно, что приказ Семченко, если подумать политически зрело, есть не что иное, как по пытка в очередной раз сбить с толку всех, увести от ответственности самого себя и Гельбуха, и еще кое-кого повыше. О чем идет речь?

В важнейшем цехе длительное время производились, якобы без ведома директора, такие эксперименты, которые вывели из строя половину оборудования. Здесь имелось наглое очковтирательство. Здесь начальник цеха…назначал своей властью председателя цехкома профсоюза. Здесь пикнуть никто не мог – честные советские люди говорили откровенно лишь с собкором «3везды».

Когда Вы, товарищ Прасс, поймете это, то ясно поймете и смысл настойчивых хлопот собкора по поводу Семченко, смысл предложенных Вашему вниманию документов по преследованию честных коммунистов на заводе. Их пробует сделать нечестными Семченко.

3. В одной из бесед со мной главный инженер завода Ковтун сообщил и доказал тревожную весть: на заводе умышленно, под шумок о расцвете рационализации, ведется последовательная политика на износ основного оборудования. А оборудование это очень сложное и дорогое, оно работает под давлением 300 атмосфер и с ним шутить нельзя. К сожалению, этот горе-коммунист, боясь Семченко, боясь потерять выгодное место, не веря в свои силы, не веря в наличие большевистской правды на земле, боится открыто если не говорить, то писать об этом куда надо. Следовало бы выслушать этого Ковтуна, но только в моем присутствии – пусть он сообщит все то, что сообщил собкору «Звезды» на его, Ковтуна, квартире в конце марта 1950 года. О том, что это сообщение значительно, свидетельствует положение в цехе 6/12, уже узаконенное приказом Семченко.