Я возвращаю долг - [6]

— Я же просил прислать уборщицу в мой номер, мать твою, что непонятного? Вам мало платят, вы не дорожите работой, поэтому проигнорировали меня?

— Нет, что Вы, — былой запал быстро спадает с Зинки, она начинает мямлить, — господин Ньюман, мы приносим глубочайшие извинения. Понимаете, у нас новая горничная. Она пока не все знает, но все исправит.

Зина поворачивается ко мне и говорит строго:

— Вера, у Вас час, чтобы навести порядок в номере, иначе Вас уволят.

Что, горничная, порядок, уволят? Я же простой уборщицей шла работать, да и то не официально...

Мне становится плохо. Чувствую, как по телу бежит дрожь, а виски начинают сдавливать тиски боли — все это нехорошо, нужно взять себя в руки. Мой страх перед людьми только усугубляет мою болезнь. Стараюсь успокоиться, как учил доктор: представляю сыновей. Немного помогает, но это не панацея — мне срочно нужно лечение.

Немного успокоившись, наконец, понимаю, что, пока я приходила в себя, Зина и постоялец наблюдали за мной: одна с раздражением, другой с интересом. Становится не по себе, сконфуженно проговариваю:

— Извините, я сегодня первый день работаю, — но договорить не успеваю — меня перебивает Зина.

— Вера, ну хватит стоять, идем уже быстрее за мной. Еще раз простите, мистер Ньюман, сейчас в Вашем номере наведут порядок.

Она хватает меня за руку и тащит дальше. Мы быстро оказываемся у подсобного помещения. Моя «начальница» шипит:

— Это надо было так опозориться. Ты зачем рот вообще открыла? — спрашивает она и, не дав ответить, продолжает. — Так, с сегодняшнего дня на испытательном сроке, продержишься неделю, принята на полную ставку. Считай, я сегодня добрая. Сейчас быстро переодевайся и иди к нему в номер. Делай все, что он скажет, это очень-очень влиятельный американец, от него зависит будущее нашей гостиницы.

Американец? Вот это номер. А выглядит вполне русским, хотя и есть небольшой акцент. Будущее гостиницы, как-то все ее слова звучат странно, как будто Зина что-то скрывает. Но это не мое дело. Я пришла сюда заработать и ничего больше. У меня есть шанс заполучить не полставки уборщицы, а целую должность горничной.

Переодеваюсь в форму, которую мне выдает Зина, одновременно слушая ее указания, беру тележку с инвентарем и направляюсь к номеру. Но по мере приближения к комнате мне становится нехорошо, мои страхи снова возвращаются. Что я здесь делаю? Мне нужно срочно домой, нужно под защиту. Я напоминаю себе моллюска, которого вынули из раковины, и теперь он отчаянно ищет защиты для себя. Господи, ну почему я такая трусиха?

До побеления костяшек пальцев сжимаю ручку тележки, глубоко вздыхаю и стучу в дверь номера. Не знаю, нужно ли что-то говорить после этого, но, вспомнив голливудские фильмы, проговариваю:

— Уборка номера.

— Входите, — слышится из-за двери.

Открываю дверь и захожу внутрь. Мама дорогая, тут что, стадо слонов вечеринку устраивало? Пол номера усыпан конфетти, мишурой и пустыми бутылками. Часть мебели перевернута. И это — только первая комната. Когда-то она была полноценным номером, но после владелец решил сделать из нее «люкс» и сломал стену между двумя соседними номера, превратив их в «подобие» элитного ночлега.

Во второй комнате картина терпимей, но далека от идеала: те же мишура и конфетти, но только пара бутылок от шампанского и то — на прикроватной тумбочке. И женское нижнее белье на полу. Взгляд почему-то останавливается на кружевных красных стрингах, повешенных, видимо, хозяйкой на дверную ручку, за которую я держусь, — никогда бы такие не надела.

— Нравится? — голос с нотками иронии заставляет меня поднять глаза и встретиться взглядом с их обладателем.

Взгляд темно-карих глаз будто обжигает, мне вдруг становится неуютно, а сознание пронзает мысль — я уже видела эти глаза и знаю этот взгляд, вот только не помню, откуда.

Глава 3. Вэл Ньюман

От моего вопроса она краснеет — смущена.

— Нет, — отвечает чуть дрожащим голосом, — мне работать надо.

Быстро разворачивается и уходит в соседнюю комнату. Я не преследую ее, только долго смотрю ей в след. Узнал ли я ее? Да, сразу. Изменилась ли она? Внешне не очень: та же стройная фигура, те же глаза пронзительной голубизны неба, даже волосы той же длины и цвета соломы, которая зрела на полях моей новой родины. Но ее осанка не была уже такой ровной и прямой, казалось, что внутренний стержень внутри Веры надломился, а может, уже и совсем сломался. Не мудрено! Стоит только вспомнить, как орал на Веру ее «муженек», так сразу хочется найти этого придурка и треснуть ему по физиономии.

Словно почувствовав мою слабость, вызванную появлением Веры, прошлое потихоньку начинает скрестись о плинтус, пытаясь выбраться, но это у него не получится — я надежно запрятал его, не просто забив деревом — зацементировав бетоном. Беру куртку и покидаю номер, не смотря на Веру. У меня еще будет время расспросить ее обо всем. Но прежде — работа. Выхожу на улицу и тихо бреду по аллее, усыпанной листьями. Смотрю по сторонам, но мыслями нахожусь где-то далеко.

Я, в принципе, не хотел возвращаться в Россию, но отец решил развивать свой гостиничный бизнес дальше и выйти за пределы Америки. Питер, мой приемный отец, с детства безумно влюблен во все русское, поэтому выбор страны для расширения был очевиден. На семейном совете мы решили начать с моего, некогда родного города.