Я вернусь - [75]

– Что случилось, Данечка? – тихонько прошептала мать.

Дочь тут же потребовала:

– Говори громче! Я ничего не слышу!

– Что случилось? – собравшись с силами, снова спросила Людмила Степановна, закрывая глаза и пытаясь сконцентрироваться на разговоре.

– Мама, он давал мне кошачий антисекс, ну, понимаешь, когда кошка гуляет, ей такие таблетки дают.

Вместо ответа Людмила Степановна закашлялась. На глазах выступили слезы. С того момента, как она услышала свой страшный диагноз, ей впервые стало страшно. Неужели она ошиблась? Может, надо было оставить Богдану в покое, жила бы со своим Васей, уж не оставил бы дуру. Ну и что, что денег нет и в Турции никогда не была, разве в этом счастье? Людмила Степановна тут же отогнала от себя нелепые мысли.

– Почему он тебе его дал? Что ты сделала, Данечка? – спросила она.

– Ничего, – провыла та в ответ. – Я по Васе скучаю, домой хочу!

– Даня…

– Ну что Даня, что? Ненавижу его, козла старого! И туфли его дурацкие ненавижу, и костюм медсестры, и еще он меня китом обозвал, потому что я потолстела!

Каждое слово, обрушиваемое дочерью на ее голову, забирало у Людмилы Степановны минуты жизни. Туфли? Костюм? Кит? Господи, она что, вышла замуж за извращенца? Тогда нечего и думать.

– Возвращайся, доченька, – собравшись с силами, неожиданно твердо сказала Людмила Степановна, – возвращайся. Проживем как-нибудь. Квартира есть, точку снова откроешь.

– Я не хочу, – неожиданно перебила ее дочь, перестав плакать, – я не хочу на точку, мама, ненавижу базар!

– Данечка, но что делать? Так же тоже жить нельзя, – из последних сил возразила мать.

– А Вася? – вдруг тихо спросила Богдана.

– Что Вася? – попыталась уйти от вопроса Людмила Степановна.

– Вася что? Ждет меня? – выкрикнула в трубку дочь.

– У Васи сын скоро родится, – почти выдохнула Людмила Степановна, прикрывая глаза и чувствуя, как мир ускоряет свой бег. – Даня, – снова попробовала она достучаться до дочери, но в ответ услышала лишь гудки. Набрать снова не успела – потеряла сознание.

НИНА

– Разверзлись хляби небесные, – прошептал Фрэнк, но Нина его услышала. Они, как обычно, были в его кабинете и занимались английским. Сегодня на повестке дня была Библия. Как и Дуглас, Фрэнк тоже ходил в церковь, но делал это не напоказ, а для души. Считал себя верующим, но не религиозным. Такой подход оказался близок Нине, и вчера им даже удалось немного подискутировать на тему религий и как все изменилось буквально за последние десять лет.

Дискуссия была настолько захватывающей, что Нина позабыла о времени и теперь расплачивалась за свою беспечность – дождь рухнул на город стеной, а старый пикап отказался заводиться.

Фрэнк, каждое утро наблюдавший из своего кабинета, как тихая романтичная женщина на огромной машине уезжает в дикий и непонятный мир, увидел, что в этот раз ей не удалось тронуться с места. Под старым субтильным зонтиком, который не спасал от бушующего ливня, он выбежал во двор и предложил запаниковавшей Нине подвезти ее домой. Та, как ему показалось, впала еще в большую панику.

Он деликатно попытался выяснить, в чем дело, но обычно мягкая, интеллигентная и податливая Нина наотрез отказалась говорить, что ее беспокоит. Только твердила, что ей нужно срочно уехать.

– Валера не знает, что ты работаешь в школе? – вдруг осенило Фрэнка. Вместо ответа Нина отвела глаза, а затем, немного подумав, кивнула.

– Но почему? Ты не хочешь, чтобы он знал, что ты убираешь?

Нина снова кивнула, и Фрэнк почувствовал такую ошеломляющую горячую нежность, какой не испытывал с того дня, как ему подарили в детстве щенка немецкой овчарки Рокки, ставшего его первым настоящим и, к сожалению, единственным другом. А несколько лет спустя Рокки пришлось усыпить, потому что он кинулся на соседского ребенка, кинувшего в маленького Фрэнка камень. Ту боль и разочарование в мире и людях Фрэнк помнил по сей день, возможно, поэтому и старался ни к кому не привязываться. Но некоторые вещи происходят сами по себе, он и сам не заметил, как крепкими нитями прирос к хрупкой женщине, скрывавшей от собственного сына работу, казавшуюся ей постыдной.

– Но ты не должна, – начал Фрэнк, но Нина качнула головой и подняла руку, давая понять, что не хочет обсуждать эту тему.

– Подожди, я все решу, – кивнул Фрэнк, неожиданно чувствуя себя суперменом.

Он вернулся в школу и отправился на поиски завхоза, дюжего молодого парня, способного на себе оттащить Нинину машину с парковки. Он был уверен, что тот обязательно что-нибудь придумает. А Нина, ожидая Фрэнка, сидела в машине, моментально ставшей холодной и неуютной, и со все нарастающей паникой думала, что ей делать. Машину спрячут, и Фрэнк вызовет автосервис, который решит все проблемы. В крайнем случае соврет Дугласу, что машина сломалась возле магазина Рика. В том, что тот ее не сдаст, она была уверена – Рик производил впечатление отличного мужика, да и Ольга была ей очень симпатична. Ей бы хотелось более близко с ней подружиться, но где-то на уровне души и сердца она чувствовала, что они с ней птицы разного полета.

Но как ей добраться на ферму? Дуглас сейчас наверняка на псарне, но он может неожиданно нагрянуть в дом. В последнее время это происходило почти каждый день. Ей стало казаться, что кто-то рылся в ее вещах, в ее комнате пахло чужим человеком, Дуглас изменил привычкам и стал требовать ужин раньше, а за столом засиживался все дольше. Он даже пришел к ней в спальню, но, к ее огромной радости, захрапел, так и не дойдя после предварительных ласк до основного действия. Что-то происходило – он наверняка до сих пор не принял решение, отправлять ее назад или оставить, и эта неопределенность сводила с ума.