«Я вернусь, мама!..» - [13]
— Дяденька Пупок, а почему вы в прошлый раз ловили «куликов» на узденском мосту, а нынче сняли полицейскую шинель и по лесу рыщете?
Спектакль был сорван. Разыгрывать из себя партизан больше не имело смысла. Один из участников этого маскарада расстегнул красноармейскую шинель — под ней оказался немецкий мундир с белым орлом и свастикой.
Начался обыск. Он шел одновременно в доме кузнеца, на половине Соколовых и в хате тетки Мальвины…
Марию, Лену и Костю арестовали. Забрали и тетю Тоню. Всех отвезли в Узду. Дочерей кузнеца и Костю допросили, избили, но, ничего не добившись, отпустили домой. Антонину Михайловну переправили в тюрьму СД.
Подпольщики сообщили: Соколову выдал провокатор из Минска. Он знал ее в лицо, пронюхал, где живет. Кроме того, у нее при обыске нашли партийный билет.
К большой семье Будников добавилось еще двое: маленький Валерик, сын Антонины Михайловны, и ее старая мать.
Партизанам были хорошо известны повадки оккупантов. Узнав про обыск, предупредили Николая Романовича: ждите новый! Вы теперь на заметке.
И точно. Недели через три полицейские пришли еще засветло, без немцев, одетые в свою «воронью» форму. Все в хате перевернули, даже перины вспороли штыками.
Руководил обыском долговязый полицейский в черной пилотке. Важно оттопырив нижнюю губу, он стоял на середине комнаты, левую руку держал на кобуре, прикрепленной как у немцев — на животе, правой покручивал резиновую палку. Это был начальник полиции Тумас. Костя, Мария и Лена испробовали на себе его палку в Узденской тюрьме, когда он допытывался у низ, приходят ли к кузнецу партизаны.
Полицейские тщательно обшаривали все — погреб, чердак, хлев… Поочередно забегали в хату и докладывали Тумасу о результатах обыска. Впрочем, никаких результатов не было. Когда дошли до кузницы, Костя не на шутку взволновался: ведь там был партизанский пулемёт! Но все обошлось. Отец, понял мальчик, спрятал его надежно.
Уже начало смеркаться, а полицаи все еще рыскали по заводской территории, осматривали цеха. Тумас теперь сидел у стола и, нетерпеливо поглядывая на часы, поторапливал своих подчиненных.
— Эй, хозяйка! — вдруг повернулся он к Алене Максимовне. — Зачем твоя дочь в Минск ходила?
— За солью, пан начальник, — ответила женщина. — За вещами теплыми для меньшеньких.
— Гляди у меня! Квартирантку вашу, Соколову, повесили. И для прочих веревку можем найти.
«Антонину Михайловну повесили!.. — похолодел Костя. — Ну, гады… Погодите!»
— Да, да! — не унимался Тумас. — Веревка и для тебя, старая, найдется. Небось недаром квартирантку такую взяла.
— Что вы прицепились к больной женщине? — перебил полицейского молчавший до сих пор кузнец. — В темной бабе врага увидели.
— Не твое дело, наковальня хромая! — взъярился Тумас. — Молчи, если не хочешь и себе схлопотать место в тюрьме.
— Кабы что лучшее… Ваша сила… — Кузнец смотрел в пол, и Костя понимал, какого усилия стоит отцу разыгрывать смирение.
— Наша! — Тумас стукнул подкованным каблуком по полу. — И сила, и то, увидишь ты завтрашний день или нет, вот здесь! — Он хлопнул ладонью по кобуре. — Развели большевистскую крамолу! Весь район мутите!
— Я-то при чем? — удивленно вскинул брови кузнец.
— Знал бы я, при чем здесь ты… — Начальник полиции прищурился, — другой разговор был бы. Запомни, кузнец: если узнаем, что с партизанами снюхался, с живого шкуру спустим. И не только с тебя. Но и с них. — Тумас махнул резиновой палкой в сторону Алены Максимовны и детей.
Полицейские ушли. Минут через двадцать Николай Романович быстро оделся.
— Пойду я, мать. Очень уж смело толклись они у нас дотемна. Не иначе засаду оставили поблизости. Надо предупредить наших…
— Ой, Николай, поймают — убьют. Алена Максимовна схватила его за руку.
— Не поймают. В лесу живем. А где Кастусь?
— Только что был в хате.
…Темнота поглотила кузнеца. Он крался так осторожно, что ни мерзлая земля, ни корни деревьев на тропке не выдавали его шагов. Неожиданно рядом треснула веточка. Пальцы Николая Романовича до боли сжали топорище.
— Кто? — спросил он хрипло.
— Это я, папа.
Из-за дерева выскользнула знакомая фигурка сына.
— Костя!
— Я бегал к Лещанину. Предупредил. Партизанам передадут, чтобы пока не приходили на Рысевщину.
— Родной ты мой… Спасибо! Отец крепко обнял сына.
Рудик
Рудик был ладным годовалым псом с лохматой грудью, большой головой и острыми торчащими ушами. Его сильные лапы, постоянно раскрытая пасть с красным языком и белыми клыками создавали обманчивое впечатление грозной собаки, и посторонние Рудика побаивались. На самом же деле у пса был добрый нрав, покладистый характер, и дети, особенно Костя и Толик, души в нем не чаяли.
Немало лакомых кусков перепадало лохматому любимцу из ребячьих рук. Вот и сейчас, воспользовавшись тем, что мать отвернулась от стола, Толик хотел сунуть в карман ячменный блин. Но не успел. Алена Максимовна обернулась, увидела.
— Опять Рудику? — рассердилась она. — И так откормили: не собака, лошадь. Хоть в сани запрягай.
— А мы и собираемся, — хвастливо выпалил Толик и прикусил язык: Костя предупреждающе толкнул его локтем, молчи, мол.
— Чего это вы собираетесь? — спросил кузнец, с любопытством посмотрев на сыновей.
В книгу вошли три повести писателя: «Я вернусь, мама!», «Федоскины каникулы», «Алесик едет в Красобор». Первая из них рассказывает о юном герое, подпольщике, партизанском разведчике Косте Буднике. Вторая — о белорусской деревне, о труде лесовода, о подростках, приобщающихся к работе взрослых. В повести «Алесик едет в Красобор» подвиги советских людей в годы войны перекликаются с трудовыми подвигами сегодняшних дней.
Повесть «Федоскины каникулы» рассказывает о белорусской деревне, о труде лесовода, о подростках, приобщающихся к работе взрослых.
В повести «Алесик едет в Красобор» подвиги советских людей в годы войны перекликаются с трудовыми подвигами сегодняшних дней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.