— Соловьев будет петь свои песни. А где мы свои возьмем? — выражает свое возмущение Анненков.
— К сожалению, я не успел выучить несколько современных песен. Все же знают, что я только недавно взял гитару в руки. К тому же, это даже хорошо, что ты Сергей, будешь исполнять популярные песни, которые все знают. Могут попеть все желающие, — большинство в классе меня поддержало одобрительным гулом. Только Наташка наотрез отказалась выступать. Кто бы удивился?
* * *
Как-то на перемене, встречаю свою солистку Наташку, заметно расстроенную. Стоило мне только проявить участие, поинтересовавшись причиной, как у нее глаза, сразу наполнились слезами и она, мотая головой быстро отошла и отвернулась к окну в коридоре. Стою, как дурак и не знаю, что делать. Как успокаивать плачущую девчонку в многолюдном коридоре? И не уйти. Зачем я куда-то лезу, стремлюсь утереть слезинку ребенку? Хотя я к ней уже подходил и предлагал свою помощь в случае возникновения проблем. Чем я могу помочь, если у нее сердечные проблемы? Если ее обидел, какой-нибудь пацан — другое дело. Стою рядом, жду, когда она успокоится. Через некоторое время всхлипывания стали затихать и я смог, кое-как выяснить в чем дело. Оказалось, что ее отец попал в автомобильную аварию и сейчас находится в больнице. Авария произошла далеко от нашего города — в Пензенской области. Отец лежит в больнице в Пензе. Как им сообщили, он пока транспортировке не подлежит. Мама уехала к нему. М-да, тут я помочь бессилен.
— Может вам деньги нужны, лекарства дефицитные или еще что? Я могу помочь, если что, — предлагаю всхлипывающей девчонке.
— Спасибо, не надо. В профкоме обещали помочь, — мотает головой, вытирая слезы.
— А как он оказался так далеко? — спрашиваю, протягивая носовой платок.
— Папа дальнобойщик, — сообщает, принимая платок.
— Спасибо, мне надо идти, — протягивая платок, смотрит опухшими глазами и шмыгая покрасневшим носиком.
— Возьми себе, потом выкинешь, — отмахиваюсь, задумавшись, как поддержать девчонку, не скомпрометировав. (Евгения Сергеевна!)
Распрощавшись, пошел к учительской. Евгении Сергеевне объяснил Наташкины трудности. Она озаботилась сообщением и пообещала, что нибудь придумать с ее классной руководительницей.
В четверг с Филом наметили съездить в город и купить к чаепитию торт в кулинарии. Но Валентина Ивановна сорвала все планы. Она объявила о завтрашнем выезде класса на переборку картофеля в колхоз. Кто-то обрадовался (уроков не будет!), а кто-то огорчился (чаепитие срывается!).
* * *
На следующий день тряслись в ПАЗике с песнями, навстречу реалиям советской жизни.
Нас, (спасибо, что предупредили) одетых в резиновые сапоги, вывезли в сырое и грязное бывшее картофельное поле. Еле дотащились, выдирая ноги из вязкой земли до огромного картофельного бурта. Мы уже знали, что зачастую в колхозе так хранят картофель, собранный осенью. (Сами убирали, только не в этом колхозе). Бурт уже был вскрыт (снят полуметровый слой земли с боковых склонов). Вонь от гнилой картошки была невыносимой. (Потом принюхались и притерпелись). Мы облепили бурт и началась работа. Я подумал сначала, что хорошей картошки среди гнилья, будет мизер. Но ошибался. Сгнившего урожая в этом бурте, оказалось, наверное, треть. А ведь за собранный урожай колхоз отчитался. Заработок получили. Значит, заплатили и за эту гниль. Вот одна из гримас социализма. А таких буртов на этом поле было около пяти. А всего в колхозе? А по стране? А если применить эту статистику ко всему урожаю по стране? Можно предположить — правительство тратит деньги на закупку части урожая за границей, вместо того, чтобы строить хранилища и перерабатывающие собранный урожай предприятия. Не создает условий для тех же сельхозпроизводителей, чтобы они были заинтересованы в объеме собранного и сохраненного урожая. Недаром в народе ходила популярная шутка о колхозе-миллионере, задолжавшему миллион государству. А в нашей семье, практически, весь урожай картофеля, выращенного на даче сохраняется, почти до нового урожая. Остается для нового посева и мелочь, которую приходится отдавать или выкидывать. Экономисты из будущего такую бесхозяйственность объясняли планом и валом. Мне все это было не очень понятно, но видя подобное, любой неспециалист сделает вывод — так быть не должно.
Всех нас такой объем работы сначала испугал. Казалось, нам не хватит дня, чтобы перебрать все. Но к четырем часам мы управились. Когда мы прибыли к месту работы, за соседним буртом сидели несколько женщин. Они закончили до обеда. А мы, более тридцати человек, работали целый день. Получается — один колхозник, может заменить несколько городских жителей. Но на работу в колхозы, ежегодно направляют рабочих от заводов. (Моя мама, инженер-конструктор, каждое лето и осень ездит). Пусть они и работают лучше нас, но и зарабатывают соответственно больше. Причем, на работе им сохраняется оклад. Получается двойная зарплата. Конечно, маме выгодно. А государству тоже? Возможно. Ведь за импортный картофель, нужно платить дефицитной валютой. Опять можно вернуться к вопросу сохранения урожая. Конечно, наши руководители видят и борются с бесхозяйственностью. Не раз слышал и видел лозунг — «Соберем урожай без потерь!». Но не слышал — «Соберем и сохраним урожай без потерь». Лозунгами проблему не решить. Нужна материальная заинтересованность.
