Я в моей голове 4 - [109]

Теперь я понимаю положение студента в фильме Гайдая «Наваждение» с Шуриком. Там одна тетрадь с конспектами заменяла целую стопку книг, а у нас и книг, вероятно, не найти, ведь ЭВМ, языки программирования и многое другое — новое слово в науке и технике. Даже наш факультет создан всего три года назад и четвертого с пятым курсом просто нет. К тому же преподы сами предупреждали, что спрашивать будут по своим лекциям.

Через месяц, обдумывая прочитанные лекции и изучая материальную базу вычислительного центра института понял то, что нам преподают, уже отстало от жизни. На эти мысли меня натолкнули лекции, которые порой читали нам молодые преподаватели, младшие научные сотрудники или аспиранты. Мастистые профессора с учеными степенями бубнили свой материал, по которому они, когда — то писали свои диссертации и ссылались на них, как на первоисточники, тогда как молодые ученые говорили про настоящее, в том числе придуманное за рубежом и строили предположения о перспективах развития компьютерной техники в будущем.

Единственным лишним предметом на первом курсе была История КПСС, но и ее приходилось конспектировать, так как сушеная вобла, преподающая ее, сверкая очками строго предупредила, что без конспектов лекций и законспектированных трудов классиков марксизма к контрольным, на зачеты и экзамены студенты допускаться не будут. Поэтому приходилось хоть что — то записывать на лекциях, а после занятий сидеть в библиотеке, конспектируя труды Маркса, Энгельса и главное — Ленина. На коллоквиумах и семинарах по Истории КПСС группу выручал наш ловкач Кеплюх. Он мог часами правильно говорить на любые темы, в том числе по истории партии, с частым цитированием Владимира Ильича. Это, по — видимому, ему самому нравилось и накануне семинара все молча смотрели на него с ожиданием, надеясь, что он вызовется для ответа.

Первым нашу группу покинул, не выдержав Хотянович, паренек из Витебска.

— Ну их на х…й, эти ЭВМ. Пять лет учиться неизвестно чему, — скромно улыбаясь заявил нам. — Лучше я чего попроще и денежней выберу.

Мне, как и всем было нелегко, но кому легче? Вероятно, в Политехе такая нагрузка для студентов первого курса задавалась с целью научить трудится желающих и способных, а остальных отсеивать.

Старшекурсники советовали вытерпеть первый семестр, а лучше первый курс и обещали, что потом будет легче.

Предполагаю, что Гульке было еще труднее. У нас хоть незнакомо многое, но можно разобраться и заучить некоторые термины, а у нее многое основано на зубрежке. Забивать голову латиницей с названием мышц, костей, фармакологией и прочим…. Брр! У нее появилось много подруг, и они часто после занятий зависали в библиотеке. Особенно сошлась с девочкой из Торжка. Та поступила в институт со второго раза, год отработав санитаркой в больнице для стажа.

Я старался не выделяться в коллективе среди ребят, иногда навещая по вечерам их общагу, чтобы отметить чье — либо торжество в виде дня рождения или просто так — посидеть за бутылкой портвейна, трехлитровой банкой пива и побренчать на гитаре, когда был свободен и при желании. Несколько раз даже оставался там ночевать, когда было лень тащиться домой.

По утрам продолжал бегать вместе с Наташкой и быстро восстановил былую форму. На физкультуре в институте смог показать высокие результаты в беге и гимнастике, поэтому был отобран в сборную факультета на осенние институтские соревнования по легкой атлетике и пробежал четыреста метров, участвуя в эстафете.

Увлечения.

В начале учебы некоторые из ребят группы выбирали для дополнительных занятий различные факультативы, секции и кружки, организованные и предлагаемые в Политехе.

У меня из группы в самых близких друзьях оказались Игорь, Женька и Юрка. Всегда старались сесть на лекциях рядом и также обедали. Как сошлись в колхозе, так и остались друзьями. Кто, если не друзья помогут или прикроют в случае чего?

Игорь за обедом признался:

— Я в секцию по плаванию записался. Теперь буду два раза в неделю километры наматывать, а то форму потеряю, жалко, столько лет плавал. Бассейн здесь не плохой, — отметил.

Женька при этом вопросительно посмотрел на меня. Мы с ним еще в колхозе планировали посетить институтскую секцию бокса, но всегда что — то мешало, то усталость после занятий, то еще какие — то дела, но сегодня твердо решили сходить и посмотреть.

Боксерский зал тоже оказался неплохо укомплектован. Просторное светлое помещение с рингом посередине и знакомыми снарядами вдоль стен по периметру, и запах там царил привычный — пахло магнезией, мужским потом и несвежими носками. В зале занималась начальная группа, судя по движениям и умениям. Молодые боксеры, одетые разнообразно прыгали через скакалки, изображали бой с тенью перед зеркалом, отрабатывали удары на грушах и спарринговали — всего более сорока человек и все спортивные снаряды были заняты. По — видимому, здесь не было дресс — кода в спортивной форме, как в ДСО «Труд» в «Волне». В помещении слышались азартные выкрики, шлепки ударов перчаток и другие знакомые звуки.

— Чего вам? — к нам обратился тренер, молодой парень, лет тридцати.