Я ухожу - [50]

— «Да, — сказал Феррер. — Впрочем, не знаю».

Элен ушла с Амстердамской улицы, по его мнению, слишком рано для новогодней вечеринки. Оставшись в одиночестве, Феррер стал бродить по гостиной, то включая, то выключая телевизор и мысленно проклиная Фельдмана, запретившего ему курить. Затем он без особого энтузиазма набрал три-четыре номера и услышал — что вполне естественно для новогоднего вечера, — голоса автоответчиков. Ему не очень-то хотелось идти к Репара, который весьма благоволил Элен с тех пор, как она стала работать в галерее, и наверняка удивился бы ее отсутствию. Феррер, конечно, не предусмотрел никаких запасных вариантов на этот вечер, и теперь было слишком поздно набиваться к кому-нибудь в гости. Тем более что он уже отклонил все другие приглашения, и его неожиданный приход выглядел бы по меньшей мере странно: хозяева удивятся и засыплют его вопросами, отвечать на которые ему никак не хотелось.

Тем не менее он рискнул сделать еще несколько звонков, расширив зону поисков, но и они увенчались тем же плачевным результатом. Затем он вставил кассету в магнитофон, тут же убавил звук, сменил кассету, выключил звук вовсе, включил телевизор и долго торчал перед ним, тупо глядя на экран и не понимая, что там происходит. Еще несколько минут он простоял в том же оцепенении перед открытым холодильником, так ничего и не вынув оттуда. Два часа спустя он шагал по улице Рима к станции Сен-Лазар, откуда идет прямая ветка в сторону «Корантен-Сельтон». К одиннадцати часам вечера под Новый год поезда метро никак не назовешь переполненными. Часто в это время там остаются свободными целые скамейки, именно так, как нравится Ферреру, который сел в метро, скорее всего, хорошо понимая, что принял наихудшее из всех возможных решений.

Феррер знает, что Сюзанна, брошенная им ровно год назад без двух дней, большая специалистка по устройству новогодних торжеств. Он знает также, что сильно рискует получить от ворот поворот, притом по собственной вине; Сюзанна может отреагировать на его появление весьма бурно. Это решение очень похоже на самоубийство, но Ферреру все безразлично, ему не осталось ничего другого. «Я полный идиот, если иду к ней, но все же я иду». И потом, мало ли что, — может, Сюзанна остепенилась за это время, стала сговорчивее. Со времени их первой встречи она отличалась взрывами совершенно необузданной первобытной ярости, и Феррер частенько спрашивал себя, не нашел ли он ее тогда в какой-нибудь пещере, с палицей в руке и кремневым топором за поясом, в платье из крыльев птеродактиля, плаще из чешуи ихтиозавра и шлеме из ногтя игуанодона, обточенного в размер ее головы. В течение пяти лет совместной жизни — нет, не жизни, а непрерывной битвы! — ему всегда приходилось туго, но, может быть, с тех пор она помягчала; в общем, надо проверить.

Дом, во всяком случае внешне, слегка изменился. На двери с фонариком наверху и на почтовом ящике, перекрашенном в пурпурный цвет, уже не значились ни фамилия Феррера, ни девичья фамилия Сюзанны. Все окна были ярко освещены: похоже, новые жильцы весело праздновали наступление Нового года. Растерянный Феррер потоптался несколько минут у крыльца, совершенно не представляя, что делать дальше и зачем он сюда явился, как вдруг дверь распахнулась, выпустив наружу громовую музыку и девушку, которая замерла на пороге; она явно не собиралась уходить — просто, наверное, вышла подышать воздухом.

Это была очень миленькая девушка лет двадцати пяти-тридцати, слегка похожая на Беранжеру, хотя и не так красива. Заметив Феррера, она с улыбкой поманила его к себе. Она держала в руке бокал и, возможно, слегка захмелела, что вполне извинительно в такой вечер. Поскольку Феррер не двинулся с места, она спросила: «Вы приятель Жоржа?» В замешательстве Феррер ответил не сразу. Наконец он заговорил: «Сюзанна случайно не здесь?» — «Понятия не имею, — ответила девушка. — Никакой Сюзанны я не видела, но, может, она и здесь, тут полно народа, я не со всеми знакома. Я сестра одного из компаньонов Жоржа, а Жорж только что переехал сюда. Домишко неплохой, но жарища там адская». — «Да, — сказал Феррер, — выглядит он недурно», — «Так, может, зайдете выпить?» — предложила девушка.

За ее спиной в прихожей Феррер видел перекрашенные стены, чужую мебель, незнакомую люстру, картинки, которые не отвечали ни вкусу Сюзанны, ни его собственному. «Хотелось бы, — ответил он, — но я боюсь помешать». — «Ерунда, входите же!» — воскликнула она. «Я очень сожалею, — продолжал Феррер, нерешительно приближаясь, — я этого не предвидел. Мне трудно объяснить…» — «Ничего страшного, — заверила его девушка. — Я сама здесь, в общем-то, случайно. Вот увидите, народ у нас веселый. Давайте, входите!» — «Ладно, — сказал Феррер, разве что на минутку. Только один стаканчик, и я ухожу».