Я – убийца - [2]

— Папа? — Роберт переключился на другую линию, после того как попрощался со своей секретаршей. — Ко мне пришли, я должен завершить разговор, — предупредил он, хотя его отец уже давно положил трубку. Потом он с трудом открыл дверцу лимузина, сопротивляющуюся порывам ветра, и выбрался из машины.

«Какого черта она на машине скорой помощи?»

Карина спрыгнула с водительского места в лужу, даже не обратив внимания, что забрызгала грязью свою белую форму медсестры. Длинные, насыщенного винного цвета волосы были собраны в строгий хвост — с ним Карина выглядела настолько очаровательно, что Штерну захотелось ее обнять. Но что-то в ее взгляде остановило его.

— Я по горло увязла в дерьме, — сказала Карина, доставая пачку сигарет. — Кажется, на этот раз я действительно напортачила.

— Что это за спектакль? — спросил Штерн. — Почему мы встречаемся не у меня в бюро, а именно здесь, на этом… этом поле битвы?

Теперь, оказавшись снаружи, Штерн почувствовал неприятную прохладу свежего октябрьского ветра и зябко поежился.

— Давай не будем терять времени, ладно? Я одолжила машину скорой помощи и должна ее скоро вернуть.

— Хорошо. Но если ты что-то натворила, лучше обсудить это в цивилизованном месте.

— Нет, нет, нет. — Карина помотала головой и подняла руку, как бы защищаясь. — Ты не понимаешь! Речь не обо мне!

Уверенными шагами она обошла «скорую помощь», открыла заднюю дверь и указала внутрь:

— Твой подзащитный лежит там.

Штерн испытующе на нее посмотрел. Он уже со многим сталкивался в жизни, и вид подстреленного грабителя банка, жертвы нападения бандитов или другого сомнительного клиента, который нуждался в немедленной и прежде всего анонимной помощи, не представлял для него ничего нового. Штерн лишь недоумевал, какое отношение ко всему этому имеет Карина.

Но так как она молчала, он медленно взобрался по металлическим ступенькам внутрь машины. Его взгляд тут же упал на тело, неподвижно лежавшее на кушетке.

— Что это значит? — Штерн резко обернулся к Карине, которая осталась стоять внизу на земле и закурила сигарету. Такое бывало редко, лишь когда она сильно нервничала. — Ты притащила сюда маленького мальчика? Зачем?

— Это он сам тебе расскажет.

— Не похоже, чтобы малыш был в состоянии… — «говорить», хотел закончить фразу Штерн, потому что мертвенно-бледный мальчик производил на него впечатление неживого. Но когда Роберт снова повернулся к мальчику, тот уже выпрямился и сидел на краю кушетки, болтая ногами.

— Я не малыш, — запротестовал он. — Мне уже десять! У меня был день рождения два дня назад.

Ребенок был одет в утепленную вельветовую куртку поверх черной футболки с изображением черепа и новехонькие, но, на взгляд Штерна, не по размеру большие джинсы с заплатами. Но что он в этом понимает? Вероятно, среди четвероклассников сейчас модно подворачивать штанины и носить разрисованные фломастерами скейтбордические кеды.

— Вы адвокат? — сипло спросил мальчик. Говорил он с трудом, словно в горле у него пересохло.

— Да, это я. Точнее, защитник по уголовным делам.

— Хорошо. — Мальчик улыбнулся, обнажив удивительно ровные и белые зубы. Этому милому мальчугану не нужна никакая щербинка, чтобы растопить сердце своей бабушки. Достаточно длиннющих темных ресниц и пухлых, чуть потрескавшихся губ. — Очень хорошо, — повторил он и, на секунду повернувшись спиной к Роберту, осторожно слез с кушетки. Чистые светлые, слегка вьющиеся волосы опускались ему до плеч, и со спины он легко сошел бы за девочку. Роберту бросилось в глаза, что на затылке у него наклеен лейкопластырь размером с кредитную карточку.

Мальчик, по-прежнему улыбаясь, повернулся к нему:

— Я Симон. Симон Сакс.

Он протянул Роберту хрупкую руку, которую тот нерешительно потряс.

— Отлично, а я Роберт Штерн.

— Я знаю. Карина показала мне вашу фотографию, которую носит в сумочке. Она говорит, вы лучший.

— Спасибо, — немного смущенно пробормотал Штерн. Если он не ошибался, это был самый длинный разговор, который он вел с несовершеннолетним за многие годы. — Что я могу для тебя сделать? — неловко спросил Штерн.

— Мне нужен адвокат.

— Ясно! — Штерн вопросительно посмотрел через плечо на Карину, которая с окаменевшим лицом втягивала сигаретный дым.

Почему она так с ним поступает? Зачем вызвала в заброшенную промзону и свела с каким-то десятилетним ребенком, хотя знает, что он не умеет общаться с детьми. И избегает их с тех пор, как трагедия разрушила сначала его брак, а потом и его самого.

— И зачем же тебе адвокат? — спросил он, с трудом сглотнув закипающую злость. По крайней мере, эта комическая ситуация обеспечит пищу для веселых разговоров во время перерывов в бюро.

Штерн указал на пластырь у Симона на затылке:

— Из-за этого? Подрался с кем-то на школьном дворе?

— Нет. Не то.

— Что тогда?

— Я убил.

— Прости, что? — Штерн задал этот вопрос после короткой паузы, твердо уверенный в том, что десятилетний мальчик не мог произнести такие слова. В недоумении он вертел головой, переводя взгляд с Карины на ребенка и обратно, словно следил за летающим теннисным мячиком, пока Симон не повторил еще раз. Громко и четко:

— Мне нужен адвокат. Я убийца.