Я твой, Родина - [12]

Шрифт
Интервал

Они перешли в крайний дом, где спали автоматчики. Николай встал к окну с выбитыми стеклами. Там, в утренних лучах июльского солнца желтели полоски пшеницы. Николай порылся в карманах, достал измятую пачку сигарет, со вздохом посмотрел на нее и спрятал обратно.

— Ты что механику такое смешное сказал? — спросил Юрий.

— Анекдот один. Надо же развеселить человека.

— Расскажи мне.

— Потом, — отмахнулся Николай. — Что же это противничек к нам не жалует?

— Зачем тебе противник?

— Курево уже кончается, — напустил на себя веселость Николай и, подсаживаясь к Юрию, по-свойски ткнул его пальцем в бок. — А мы с тобой удачливые. Легко взяли перекресток.

— Да, выполнили приказ, — произнес Юрий, думая о чем-то своем.

Не догадываясь, что мысли Юрия заняты другим, Николай продолжал:

— Вот не люблю так без дела сидеть и ожидать противника. То ли дело — на него самому наступать.

— Да, — поддержал Юрий, — скорей бы до границы дойти.

— Почему до границы? А что старуха сегодня говорила? Помнишь?

— Ну, до Берлина. Расправиться бы с этим фашизмом — и конец.

— А если дальше придется?

— Дальше — едва ли. Берлин падет — и фашизм падет.

Николаю не нравился слишком спокойный тон, которым говорил Юрий о таких вещах. «Рассуждает, как старикашка!» Ему захотелось взбудоражить этого невозмутимого парня. «Подумаешь, надел погоны офицера, овладел техникой и думает, что достиг в жизни всего». Он чуть было не начал высмеивать Юрия, что тот подбил брошенные немецкие самоходки. Но вспомнив, как Юрий был доволен этим, как у него горели глаза, Николай сдержался. Потом все-таки спросил:

— Ты сегодня здорово увлекся, когда самоходки противника увидел? Правда?

— Чем? Всем? Почему? Я готов выполнить любое, что мне поручат. Это долг офицера. Но не влюбляться же мне в войну. Она не девушка.

Николай промолчал. Ему хотелось относиться к Юрию как к младшему товарищу, но он почувствовал, что это невозможно — Малков был грамотен и рассуждал самоуверенно. Николай обдумывал, как вернее сказать о больших целях войны — об освобождении государств Европы, которые после этого, наверняка, пойдут по другому пути — за Советским Союзом. Юрий в это время спросил:

— У тебя симпатия есть в тылу?

— Какая симпатия?

— Ну, девушка любимая. Невеста, что ли.

Николай покачал головой:

— Невесты нет. Знакомых много.

— А у меня есть. Вот смотри. — Он вынул фотокарточку девушки и показал. — Вот. Она у меня химик-огнеупорщик. Знаешь огнеупоры? Печи мартеновские из них делают, кирпич такой. Слыхал когда-нибудь? — Он помолчал и продолжал. — Когда глядишь смерти в лицо, думается о самом дорогом. Правда? Смешно! Вот мы с ней только в средней школе вместе учились, а она для меня все: и боевое счастье, и радость. Посмотрю, вспомню Свердловск, гранитную набережную, пруд. Или лес. Там, ведь знаешь — сядешь на трамвай — и прямо до леса можно доехать. Эх! Когда только я опять там буду?

— Погоди, погоди, — перебил Николай, рассматривая фотографию. — Я где-то ее видел. Стой. По-моему она похожа на нашу Соню — радистку бригадной станции. Да, да. Точно.

— Соня Потапова? — спросил Юрий, и голос его стал сиплым.

— Не знаю. Может, Потапова. — Николай внимательно взглянул в смущенное лицо Юрия. Тот спросил:

— Давно она здесь, эта радистка?

— Уже давненько. А что? Да ты не беспокойся — может это и не она. Может, ошибаюсь: я видел ее всего два-три раза. Но похожа…

Юрий старался скрыть свое смятение. Он зачем-то полез в карман гимнастерки, потом в другой. Ничего не отыскал и вопросительно посмотрел на Погудина.

— Славная девушка, — Николай взял портрет, подержал его перед глазами в вытянутой руке и отдал обратно.

Он представил себе радистку Соню, которую майор Никонов называл «глазастой». Николай видел ее на совещаниях у начальника связи бригады, когда тот собирал в перерывах меж боями офицеров и радистов. Как-то случалось, что его место оказывалось против радистки бригадной станции.

Соня обычно сидела, подперев рукой голову, изредка что-то записывала в свою тетрадку, никогда не выступала. Николаю нравилось смотреть на нее. «Какая она усталая, лицо бледное. Это, наверное, от того, что целые сутки проводит у рации в своем ящике». Сонина радиостанция помещалась в крытом кузове грузовика. Николай никогда не бывал там, но представлял: наверное, там по-домашнему уютно… Случалось, Соня почувствует на себе внимательный взгляд Погудина и посмотрит на него. Взор у нее открытый, смелый, сначала будто удивленный, а потом ласковый, чуть насмешливый.

Но Николай ни разу не подумал набраться храбрости и заговорить с этой девушкой. И сейчас он с любопытством слушал Юрия, который, может быть, и на самом деле знает именно ее, любит Соню.

Он тряхнул головой и потер пальцами лоб, стараясь припомнить какие-нибудь особенные приметы радистки, чтобы выяснить с Юрием, действительно ли это и есть Соня Потапова. Но ничего, кроме больших выразительных глаз, не вспомнил. А Юрий вдруг решительно сказал:

— Знаешь, откровенно говоря, она мне вовсе не невеста. Это я так просто… Какая невеста! Она даже и не знает, как я ее… как она мне… — Юрий застенчиво улыбнулся и махнул рукой — запутался, мол. А Николай подумал: «Он, вообще, кажется, парень славный! Другом будет хорошим». Юрий совсем уже доверительно продолжал: — Я с ней не встречался, как в армию ушел. И до этого, когда в институт поступили после школы, тоже редко виделись. А вот когда меня на фронт из училища направили, домой заехал, взял на счастье ее портрет из альбома со школьными фотографиями. Ведь мы с ней дружили в школе.


Еще от автора Вадим Кузьмич Очеретин
Пять или шесть?

Как-то в начале лета молодые рабочие с уральского машиностроительного завода, три парня и две девушки, решили провести отпуск в туристском походе — побродить в тайге. Сидя белой ночью у костра, ребята вдруг заметили на горизонте быстро спускающиеся парашюты... Прилетевший на вертолете в район приземления парашютистов майор госбезопасности Бехтин организует розыск незваных гостей: туристы, студенты, местные жители, армейские автоматчики отправляются в тайгу, перекрывая все тропы. Все необходимые меры приняты.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.