Я тоже тебя люблю - [40]

Ответ на эту невеселую мысль пришел почти одновременно с вопросом.

Бриллиантовыми браслетами, разумеется! Как же еще?

Сомневаться, какая из спален принадлежит хозяину, не пришлось. Только в одной из них кровать подходила ему по размерам.

Моника вошла в комнату и тут же заперла дверь.

Заглянула в ванную, вытащила из рюкзака аметистовую ткань, встряхнула длинный отрез и повесила его там на крючок. Затем приняла роскошный душ, наслаждаясь горячей водой, чувствуя себя королевой в дворцовом бассейне. А когда наконец вышла из-под душа, увидела, что пар разгладил большинство складок на ткани. Остальные исчезли под маленьким утюгом, который отыскался в стенном шкафу.

После нескольких попыток Моника сообразила, как включается ярко-розовый фен, оставленный на полочке в ванной. Но представить себе, что и Стив пользуется этой штукой, не смогла. Как не могла вообразить, что и душистое мыло, и шампунь, что нашлись в душевой кабинке, принадлежат ему. Она сама едва не отказалась ими воспользоваться, потому что флакон был не вскрыт, а мыло — не распечатано.

Может, Стив водит сюда женщин чаще, чем думает Роджер?

Чувствуя себя несчастной, Моника принялась сушить волосы. Наконец они превратились в летучее серебристое облако, льнувшее ко всему, чего касались. Она слегка подвела глаза, как делают женщины Ближнего Востока. От туши длинные янтарные ресницы стали такими же темными, как зрачки. Намазала губы неяркой помадой из деревянного пенальчика размером с мизинец. Побрызгалась духами — смесью розовых лепестков с мускусом. Вся ее косметика была столь же древнего происхождения, как и сурьма для подводки глаз.

Собрав волосы в блестящий замысловато переплетенный пучок, Моника закрепила его на макушке двумя длинными заколками черного дерева. Заколки, как и два браслета, которые она надела на левое запястье, были усеяны радужно переливающимися кусочками морских раковин. Следом из рюкзака перекочевали на ноги блестящие черные туфельки. Наконец, Моника взяла аметистовую ткань и обернула ее вокруг себя наподобие индийского сари.

Последние четыре фута лучистой материи накинула на голову, отчего аметистовый цвет глаз стал еще ярче.

— Моника! Ты здесь? Открой! Мне надо принять душ, а в другой ванной Сандра.

От неожиданности Моника вздрогнула. Сердце бешено забилось. Этого не может быть он, еще слишком рано, подумала она.

Бросив взгляд на окно, она поняла, что день клонится к вечеру. Направилась к двери, но замерла, едва рука коснулась задвижки. Моника не была готова встретиться со Стивом лицом к лицу и при этом ослепительно ему улыбнуться. Вообще не была уверена, что когда-нибудь хватит на это храбрости.

— Моника! Я знаю, что ты там. Открой, черт возьми!

Но, прежде чем она собралась что-нибудь сказать, по дому разнесся знакомый вопль Роджера:

— Босс Дик? Йо, босс Дик! Вы в доме? Блейн говорит, что одноглазая выдергивает стежки из швов. Будете дока звать, или сами заштопаете эту старую чертовку?

Ответ Стива убедил Монику в правоте Роджера: хозяин был в таком настроении, что мог бы вогнать в краску всех чертей в аду. Она слышала, как, громко бухая сапогами, он направился к выходу. И только когда звуки проклятий окончательно затихли, осторожно выглянула за дверь. Никого не заметив, поспешно вышла из спальни.

В гостиной Моника чуть не налетела на высокую стройную женщину с волосами цвета корицы, осанкой манекенщицы и с очень дорогим бриллиантовым браслетом на руке.

— Боже мой! — сказала женщина, разглядывая девушку. — С каких это пор Гордон завел гарем?

— Гордон?

— Ну да, Диксон. Гордон Стивен Диксон-третий, владелец этого ранчо и многого другого.

— А-а! Еще одно имя. Чудесно! Насчет гарема, — Моника произнесла это слово так, как это делают на Ближнем Востоке — «харим», — надо спросить его самого в следующий раз, когда он будет вам покупать бриллиантовый браслет…

— Простите?

— Вот ты где, Милда! — На пороге гостиной появилась еще одна женщина. — Я уж думала, ты с этим среброволосым соблазнителем.

Повернувшись, Моника увидела молодую высокую, хорошо сложенную женщину. Безупречная кожа, глаза, как два черных алмаза, красный шелковый комбинезон — сразу видно из Парижа.

— Боже мой! — теперь сказала Моника, бессознательно повторяя восклицание Милды. — У него и вправду гарем?

— У Роджера? — спросила черноглазая красавица. — Боюсь, это так. Но ему простительно. В конце концов, он один, а жаждущих его так много!

— Не у Роджера — у Стива. Босса Дика. Гордона Стивена Диксона-третьего — уточнила Моника.

— Вы забыли добавить — и брата Сандры, — сухо вставила брюнетка.

— Кого?

— Сандры, — улыбаясь, сказала Милда. — Давай познакомимся с этой маленькой гяуркой, пока она не пронзила нас одной из своих изящных шпилек. Кстати, где это вы такие достали?

— В Судане. Но они фабричные, не ручной работы, — рассеянно ответила Моника, не сводя глаз с высокой брюнетки. Рядом с ней и Милдой она чувствовала себя коротеньким заборным колышком, обернутым второсортной дерюгой.

Надо было остаться на Лугу! Здесь я чужая. Я не такая, как эти женщины. Господи, до чего ж они красивы! Вот их место здесь, а мое — нет. Не среди всех этих людей, где каждый знает друг друга, и Стива, то есть Гордона Стивена Диксона-третьего.