Я сплю среди бабочек - [11]

Я искоса приглядываюсь к нему: высокий, ладно сложенный, глаза под цвет собственного автомобиля — светло-серые, стального оттенка. Одет просто, но со вкусом… Кому вообще достаются такие отчимы?

Автомобиль тормозит у подъезда, цежу свое негромкое «спасибо, что подвезли», распахивая его дверцу и не решаясь подать руки для прощания: памятую о нашем прошлом контакте.

— Доброго дня, Шарлотта, — произносит Адриан Зельцер, и я спешу отгородиться от его взгляда дверцей автомобиля. Толкаю ее от себя и вскрикиваю от неожиданности! Электрический разряд ударяет по пальцам. Снова. Дважды за утро!

Брови за черной оправой очков вопросительно вздергиваются, глядят на меня с видимым любопытством. Становится неловко за собственную невезучесть: спешу развернуться и скрыться в недрах подъезда. Подальше от серых глаз…

Поднимаясь на свой этаж, прокручиваю события сегодняшнего утра снова и снова, рассматриваю со всех сторон, понимаю, что в доме на Максимилианштрассе ноги моей больше не будет. Никогда. Ни за какие деньги мира. Даже под страхом смертной казни… Даже…

— Где ты пропадала со вчерашнего дня?

Голос подруги заставляет подскочить на месте.

— Уморить меня хочешь?! — в сердцах восклицаю я. — Едва сердце не остановилось.

Моя компаньонка по квартире глядит на меня с подозрением во взгляде. Чуть насмешливо улыбается:

— Неужели наша девочка-недотрога нашла себе милого мальчика? — вопрошает с тихим смешком. И требует: — Я жажду подробностей. Рассказывай да поживее!

Не представляю, с чего начать — столько всего приключилось разом — пожимаю плечами с многозначительным видом.

— Зависит от того, считаешь ли ты милым Юлиана Рупперта, ведь я ночевала в его доме…

Глаза Изабель округляются до размеров чайного блюдца.

— Ты ночевала у Юлиана, — вопрошает она, — ты ночевала… с Юлианом? — перефразирует мою фразу.

И я позволяю себе секундную заминку, так ради эпатажа:

— Не с ним, у него. Зато завтракали мы вместе!

Изабель встряхивает головой, поцокивает языком.

— Ты меня разыгрываешь, не так ли? — осведомляется с недоверием. — А я и уши развесила, дуреха.

Я пожимаю плечами.

— У Юлиана отличный дом… и самая необыкновенная семья, которую я только можно себе представить, — выдаю с полнейшей невозмутимостью.

— Расскажи, — требует она, и я пересказываю ей события прошлого вечера и утра, лишь опускаю несколько подробностей, одной из которых оказывается Адриан Зельцер… Заговорить о нем не получается, как бы я ни старалась. Язык словно ватный, а в голове картинка жгучей брюнетки, целующей его на пороге. Образ настолько навязчив, что только злополучным последствием двойного удара током его и можно объяснить!

Так я и провожу выходные: брожу словно во сне, бесконечно прокручивая в голове одни и те же картинки, и — тревожное наблюдение — мне становится до странности тоскливо от одной-единственной мысли о том, что мое приключение может никогда больше не повториться.

В понедельник высматриваю Юлиана в учебных коридорах, никак не желаю признавать простого факта о том, что одна тарелка яичницы на двоих и ничего не значащее прозвище «Веснушка» — еще не признак мгновенно вспыхнувшего чувства. К яичнице, к сожалению, приворотного зелья не прилагалась… А жаль.

И это подтверждается очень скоро, когда Юлиан проходит в двух шагах от меня, едва ли хотя бы заметив мое присутствие.

Хочется зареветь от обиды и разочарования… Спрятаться в туалете и выплакать свое горе. Исторгнуть его из себя…

Меня отвлекает звонок телефона — номер незнакомый.

— Алло? — отзываюсь с дрожью в голосе.

— Привет, подруга! — трубка взрывается голосом Алекса Зельцера. — Не ожидала?

Действительно, не ожидала, и губы расплываются в улыбке.

Произношу:

— Как ты узнал мой номер?

— Ну, — напускает тот тумана, — пусть это останется моим маленьким секретом. Лучше скажи, как поживаешь. Скучала по мне?

— Почти ежеминутно, — пытаюсь сострить, выдавая истинную правду.

Парень заливается смехом.

— Тебя разве мама не учила, что быть такой убийственно прямолинейной неприлично? — И поучает: — В женщине должна быть загадка… тайна. Флер неопределенности… А ты мне в лоб заявляешь, насколько твоя жизнь тоскливее без меня. Непорядок, Шарлотта! Не — по — ря — док. С такими успехами тебе никогда не заполучить моего братца, — он понижает звук своего голоса до едва слышного шепота, — если, конечно, он тебе все еще нужен.

Нужен! Конечно, нужен.

И пытаюсь сменить тему разговора:

— Так зачем ты звонишь, Алекс? Тоже соскучился по мне?

— Примерно так, — признается он без «флера неопределенности». — Хотел позвать тебя в кино… Согласишься?

— В кино? Только мы вдвоем? — любопытствую я не без настороженности.

И Алекс смеется:

— Ты, я и, скажем, Дилан О'Брайен. Нравится такой расклад? Или постой, — Алекс снова понижает свой голос, — может, он для тебя недостаточно зрелый… Тебе ведь нравятся постарше, не так ли?

— Нет, отчего же, Дилан вполне подходит, — елейным голоском сообщаю я в трубку. — Такой милашка, как он, даст фору любому. — И спрашиваю о дне и часе намеченного киносеанса. Нажимаю «отбой» с широкой улыбкой на лице и вдруг натыкаюсь взглядом на Юлиана: он одаривает меня озорным подмигиванием и направляется в мою сторону…