Я спасу тебя от бури - [80]

Она улыбнулась.

– Если бы мог ненадолго примерить на себя эту роль, то что бы ты сделал?

– Я бы воскресил мистера Б., скормил ему мешок овса и извинился за то, что позволил ему умереть в прошлый раз. – Я выдержал паузу. – Я бы помешал Билли Симмонсу сделать то, что он сделал.

– Ничего для себя?

Я покачал головой.

– Мне ничего не нужно.

– Ты бы излечил свою жену от пристрастия к обезболивающим препаратам?

– Нет, но я бы устранил причину, по которой она начала их принимать.

Сэм промолчала. Наконец она уселась со скрещенными ногами и прямой спиной и постучала меня по груди.

– Чего ты хочешь?

– Не понимаю.

– Чего ты хочешь от женщины? От жизни?

Я немного подумал, глядя на тюрьму из своей голубятни.

– В середине девятнадцатого века рейнджеры, помимо всего прочего, занимались охраной границы. У нас были небольшие разногласия с мексиканцами из-за местечка под названием Аламо. В результате граница, где протекает Рио-Гранде, превратилась в жестокое и дикое место. Это было одно из тех мест, которое мы патрулировали. Мы разъезжали парами, потому что нас было слишком мало, чтобы разъезжать тройками или сотнями. Выбор оружия, лошади и партнера имел жизненно важное значение. Твой выбор часто определял твою жизнь или смерть, и более того – как ты жил или погибал. Поэтому мы стали описывать друг друга несколькими простыми словами: El es muy bueno cabalgar el rio, то есть «С ним можно пересечь реку». В Техасе это значит: «Я могу доверить ему свою жизнь». – Я почесал голову. – Мне нужен такой человек, с которыми я могу пересечь реку.

Слезы прочертили дорожки на ее лице и капали с ее подбородка. Она легко плакала. Это свидетельствовало о сильных чувствах, и чаще всего по отношению к другим людям. Редкий и прекрасный дар.

Незадолго до колокольного перезвона в полдень она взяла меня за руку, и мы спустились вниз.

Глава 38

Прошла трудная неделя. Броди мало разговаривал. Мы посадили амариллис над могилой и вкопали в землю белый крест. Потом мы постояли там, пока ветер трепал наши волосы. На вершине холма всегда было ветрено. Броди смотрел на реку.

– Папа?

– Да, сынок.

– Можно тебя о чем-то спросить?

– Конечно.

– И… ты не будешь сердиться?

– Нет.

– Тебе нравится мисс Сэм?

– Думаю, она хорошая женщина.

Он сунул руки в карманы и посмотрел на меня.

– Я спрашивал не об этом.

Я не смотрел на него.

– Возможно, но я не уверен.

– А как же мама?

– Сын, я всегда любил твою маму. Но я просто больше не могу быть ее мужем.

– Но в этом нет смысла.

– Я и не ожидал, что ты поймешь.

– Что тут понимать?

– Сын, твоя мама – наркоманка. Она влюбилась в другого мужчину. Она ушла от нас. Ты это помнишь?

– Я знаю все это, но по-прежнему не вижу смысла. – Он повернулся ко мне. – Ты любишь мисс Сэм?

– Не знаю, сынок.

– Ты только что сказал, что любишь маму. Если это так, то неправильно целоваться с мисс Сэм.

– Сынок, я не надеюсь, что ты это поймешь, но надеюсь, что ты предоставишь мне свободу действий и будешь уважать мои желания.

– Я не проявляю неуважение. Я просто говорю о том, что вижу.

Я положил руку ему на плечо, но он отвернулся и пошел к реке.

– Папа, мне хочется побыть одному.

Я смотрел ему вслед, почесывая голову. Во что превратилась моя жизнь. Как могла дойти до этого?

Через два часа Броди вернулся с реки. На его лбу пролегла глубокая ложбинка.

– Папа, мне нужно попасть в город.

– Прямо сейчас?

– Да, сэр.

– Что тебе нужно?

– Просто нужно кое-что сделать.

– Ты можешь сказать, что тебе нужно сделать?

– Предпочел бы не говорить.

Эта черта досталась ему от меня. Я хорошо понимал, что колючка у него под седлом никуда не денется, если я отвечу отказом, поэтому я согласился.

Мы доехали до города. Он выставил локоть в открытое окошко. Когда мы поехали по улице, он закатал рукава рубашки.

– Куда мы направляемся?

Броди покосился на меня, потом указал на аптеку. Я остановился и перевел двигатель на нейтральную передачу.

– Я хотел бы сделать это один, – предупредил он перед тем как распахнуть дверь.

– Хорошо.

Броди вышел наружу. Казалось, его плечи стали шире, и он немного вырос. Он подошел к аптеке, остановился у входа, надвинул шляпу на глаза, а затем повернулся и со всех ног побежал по улице. Я быстро выскочил из салона и пошел за ним. Он оглянулся через плечо, увидел меня, припустил еще быстрее и нырнул в парадную дверь приемной Эрла Джонсона, доктора медицинских наук.

Я выругался.

Когда я открыл дверь, Броди не было в приемной. Там вообще никого не было. Я услышал шум где-то внутри и прошел туда мимо стола для регистрации клиентов. Завернув за угол, я увидел Броди и двух медсестер, которые загнали его в угол. Он качал головой и говорил:

– Нет, мне не назначено, но я хочу видеть его прямо сейчас…

Я вошел примерно в то же время, как Эрл Джонсон выбежал из своего кабинета. Мы впятером стояли в круге. Я протянул руку Броди:

– Броди… пошли отсюда.

Медсестры расступились. Броди тяжело дышал и смотрел на нас. Его лицо было влажным от слез. Он находился на грани нервного срыва. Эрл еще не сказал ни слова. Броди собрался с духом и посмотрел сначала на меня, потом на него.

– Доктор Джонсон, вы любите мою маму? – спросил он, четко выговаривая слова.