Я спасу тебя от бури - [38]

– Да.

– Что произошло?

Я рассказал ей.

Глава 20

Я уже был старшеклассником. Мы с Дырой, Забиякой, Кастетом и Глазом стали друзьями. С учетом профессии моего отца мы увлеклись идеей своей безнаказанности, притом что нас не поймают. Дыра ловко управлялся с автомобилями и мог завести что угодно без ключа зажигания. У Стейси был дядя, покупавший контрабандную текилу у мексиканцев где-то на юге. Мы крали автомобиль, ехали на юг по проселочным дорогам со скоростью не ниже ста миль в час, наполняли багажник выпивкой, а потом возвращались через попутные городки и продавали текилу с наценкой прямо из багажника и возвращали автомобиль на место, прежде чем владелец замечал пропажу. Я не пил текилу, но упивался духом приключений. Скоростью и свободой. Кроме того, все знали, что я весьма хорош в драке.

Безобидные забавы, не так ли?

Нет, не так.

В ночь с субботы на воскресенье отец расследовал очередное дело, поэтому его не было дома.

Дыра нашел автомобиль своей мечты – «понтиак трансамэрикэн» с турбированным двигателем 400 кубических дюймов, примерно такой же, как в фильме «Полицейский и бандит»[32]. Он пошутил: «Я буду жечь резину на всех четырех скоростях». Мы проникли в чужой гараж, тихо вывели автомобиль и направились на юг. В какой-то момент нашей поездки мы заметили, как прерывистая желтая линия в центре шоссе стала сплошной. Дыра ухмыльнулся и невозмутимо произнес: «Сто сорок миль в час». Мы заполнили багажник, продали большую часть по дороге домой, а остальное на окраине города за час до рассвета. Фокус заключался в том, чтобы вернуть автомобиль на место, прежде чем владелец обнаружит пропажу. Мы заполнили бак, выключили двигатель и толкали его вручную два квартала, прежде чем вкатить в гараж без видимых повреждений, только с более лысой резиной на покрышках. Мы оставили хозяину галлон контрабандной текилы на переднем сиденье в благодарность за использование автомобиля. Обычно мы так не делали, но этот автомобиль был особенным.

Я не знал, что «понтиак» принадлежал судье, который работал допоздна. Когда он проснулся в два часа ночи, выпустил собаку и заметил пустое место там, где стояла его машина, то позвонил моему отцу.

Остальная часть этой истории гораздо более печальна.

Мои друзья исчезли за дверью гаража. Я положил бутылку на переднее сиденье и направился к выходу, когда услышал его голос, доносившийся из тени. Я едва не наложил в штаны.

– Ты закончил? – спросил он.

– Сэр? – Я повернулся.

– Я спросил: ты закончил?

Я решил, что чем меньше буду говорить, тем лучше.

– Что?

Он щелкнул «Зиппо». Огонек отбросил тень на его лицо, выражение которого мне не понравилось. Он закурил сигарету.

– Быть идиотом.

Я плохо умел изображать дурачка, но у меня не оставалось иного выбора. Быстрый шепот и звук поспешно удалявшихся шагов давали понять, что мои приятели уносили ноги. Приходилось выкручиваться самому.

– Сэр?

До этого момента отец никогда не бил меня и не ругался в мой адрес. В ту ночь все изменилось. Хотя он не ударил меня, но лучше бы он это сделал. Во всяком случае, это было бы точно лучше, чем его слова и тон, которым они были произнесены.

Он наклонился в салон, достал бутылку и передал судье, который выглядывал из-за его плеча.

– Ваша честь? – Судья кивнул и сунул бутылку под мышку. – Он начнет в понедельник, как только закончатся занятия, – продолжал отец. – После этого он ваш до окончания учебного года.

Я пытался сглотнуть, но не мог. Отец подошел ко мне и занес руку, чтобы отвесить мне пощечину, но остановился на середине движения. К тому времени я стал таким же высоким, как он, и наши глаза находились на одном уровне. В уголке его рта собралась слюна. Его нижняя губа подрагивала, правое веко дергалось.

– Садись в машину.

Он привез меня в морг и запустил внутрь. От запаха у меня перехватило дыхание и к горлу подступила тошнота. В центре стояли два стола, накрытые простынями. Отец обошел вокруг одного стола и откинул простыню. Подросток с синевато-белой кожей зловещего оттенка. Я видел его раньше. Сейчас он был похож на швейцарский сыр: пять дырок в груди и животе. Отец подошел к другому столу и тоже откинул простыню. Большой бородатый мужчина с кожей такого же оттенка. Распухший и оплывший. К большому пальцу его ноги была прикреплена бирка. Его я тоже узнал.

Он несколько раз покупал у нас контрабандную выпивку.

– Встань здесь, – велел отец.

Я прошел между двумя столами, и он подкатил их вплотную ко мне. Один глаз подростка наполовину выпал из глазницы. У мужчины отсутствовала часть головы.

– Дай мне правую руку, – сказал отец. Я подчинился, и он положил ее на грудь мальчика. Мой указательный палец оказался над одним из пулевых отверстий. – Теперь левую руку.

Я колебался. Мощное сочетание гнева и стыда мешало говорить.

– Давай руку, – повторил он.

Я протянул руку, и отец положил ее на грудь мужчины, широко раскинув пальцы и нажав на ладонь.

Он обошел вокруг столов. Каблуки его сапог глухо стучали по бетонному полу.

– Фрэнк Джонс. – Он кивнул в сторону мужчины. – Пьяница. Он пришел домой вчера утром и услышал какой-то шорох в своей кладовой. Решил, что это взломщик. Тогда Фрэнк взял свой «смит-вессон» и приступил к делу. Чего он не знал, так это того, что Джастин находился дома и прогуливал занятия. – Он посмотрел на мальчика. – Он собирался пойти в кино с друзьями, посмотреть новый диснеевский фильм. Отправился в кладовую за мармеладом и как раз успел положить пакетик в задний карман. – Отец помедлил, сглотнул и снова посмотрел на мужчину. – Ствол еще дымился, когда Фрэнк распахнул дверь и увидел это. Тогда он сунул ствол в рот и выпустил последний патрон; поэтому теперь у него нет затылка.