Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал - [48]

— Скажите мне, мисс Лайджест, — обратился я к ней, — почему вам пришло в голову вспомнить забытый рояль сегодня и взяться именно за Бетховена?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Вы были заняты, я сделала все дела, какие только смогла придумать и вдруг решила проверить, не пропали ли старые навыки, — она положила свои пальцы на черную полированную поверхность и критически взглянула на них.

— Как видно, не совсем пропали, и еще есть надежда их окончательно восстановить. Ну а эта замечательная соната… Я неплохо исполняла ее, еще когда была совсем юной. Тогда мой учитель постукивал указкой по этим самым пальцам, если был мною недоволен. Так что если уж я решила проверить память своих рук, было разумным начать с того, что мне когда-то удавалось.

— Это верно и разумно, даже чересчур разумно. По-моему, вы пытаетесь представить свои мотивы более рациональными, чем это есть на самом деле.

— И от кого я это слышу! Как же вы в таком случае объясните мои мотивы, мистер Холмс?

— Я не собираюсь их объяснять, мисс Лайджест, но я возьму на себя смелость утверждать, что вы были по-настоящему взволнованы, когда играли — это чувствовалось даже тогда, когда я еще не мог видеть вас. Вы играли не просто точно и уверенно, а вдохновенно и воодушевленно, то есть в вашем исполнении было много такого, что нельзя описать и предписать нотами и что могло идти только из глубины вашего настроения.

Мисс Лайджест немного склонила голову набок и задумчиво посмотрела на меня:

— А я и не предполагала, мистер Холмс, что вы можете так тонко чувствовать чужое настроение лишь по косвенным признакам.

— Косвенные признаки — это мой хлеб.

— Уверена, что ваш хлеб всегда будет с маслом.

— Надеюсь на это. Так вы признаете, что были взволнованы и поэтому решили выразить свое волнение в музыке?

— Просто пришедшая в голову мысль о том, что неплохо бы вспомнить старое, оказалась кстати. Меня действительно занимали кое-какие сомнения, и такой способ их разрешения показался мне естественным.

— И теперь с сомнениями покончено? — улыбнулся я.

— Да, уже покончено, — ответила она с выражением серьезного спокойствия.

В этот момент ее лицо было удивительно прекрасным, но не unkndml, а скорее печальным. Она убрала ноты на край рояля, и я заметил под ее треугольным воротником красивую бархатистую родинку. Необыкновенная ласка проснулась во мне, и я едва удержался, чтобы не назвать ее по имени. Да, моя Элен! Какие еще могут быть сомнения — я люблю ее, люблю глубоко и страстно желаю нашего сближения. Теперь я остро ощутил необходимость предстоящего мне выбора и всю его тяжесть.

— Знаете, мисс Лайджест, — сказал я, — я ведь сделал ошибку в своих умозаключениях относительно вас.

— О чем вы?

— Изучая ваши руки и кисти в особенности я пришел к выводу, что вы не всегда отдаете ваши рукописные работы Грейс Милдред, а часто печатаете их сами. Мне показалось вероятным, что вы играете на рояле, но за все это время вы ни разу не сказали о том, что хорошо музицируете, а инструмента в доме я не видел.

— Ну, это нельзя назвать ошибкой, мистер Холмс. Действительно многое из того, что мне необходимо, я печатаю самостоятельно, а мисс Милдред отдаю лишь значительные по объему документы. Я печатаю на машинке довольно сносно, и в случае крайней нужды могла бы таким образом зарабатывать на свой хлеб с маслом.

— Но все равно играть на рояле вы, наверняка, начали гораздо раньше, чем печатать на машинке, и чуть приплюснутыми кончики пальцев стали именно поэтому.

— Да, верно. Но неужели во время наших с вами бесед и прогулок вы, мистер Холмс, занимаетесь тем, что изучаете меня? Я полагала, вы захвачены нашими разговорами и не имеете ни таких намерений, ни времени для их исполнения.

— О, уверяю вас, мисс Лайджест, что я всегда с головой погружаюсь в наше с вами общение. Однако за время своей работы я приобрел привычку наблюдать за людьми и делать выводы о них почти автоматически, не задумываясь.

— Мне трудно это представить. Я думала, ваши выводы результат осознанной работы ума.

— По большей части таковыми они и являются, но иногда материал оказывается настолько простым, что срабатывает внутренний механизм, не требующий специальных усилий.

— Мне было бы неприятно быть для вас простым материалом!

— На этот счет можете не беспокоиться: изучать вас сложнейшая задача, и я снял бы шляпу перед тем, кому это полностью удастся.

Уголки ее губ дрогнули в улыбке:

— Мне приятно это слышать, мистер Холмс… Кто там? — в коридоре послышались приближающиеся шаги. — А, это вы, Келистон. Я, признаться, забыла, что просила кофе. Поставьте сюда, вот так, спасибо. Будьте любезны, принесите чашку мистеру Холмсу.

Дворецкий поклонился и направился к двери, но мисс Лайджест остановила его:

— И еще, Келистон, — она посмотрела на меня своим лучистым взглядом.

— В остатках нашей старой коллекции на чердаке имеется скрипка. Помните, ее подарили сэру Джейкобу в придачу к какой-то сделке? Так вот, Келистон, принесите ее сюда.

— Слушаюсь, мэм, — он еще раз поклонился и вышел.

— Думаю, вам имеет смысл вооружиться, сэр, — сказала она мне, — вы ведь без моего ведома слушали меня и даже признали, что это было неплохо, так что будет справедливо, если я попрошу вас поиграть мне.