Я сам себе жена - [18]
Это не было и не могло быть действием в состоянии аффекта, это было умышленное действие. Другого выхода не было, я это знал. Когда прибыла полиция я чувствовал внутреннее освобождение, потому что знал, что это чудовище больше ничего не сможет сделать моей матери. Это убийство было своего рода превентивной защитой, и я настаиваю на этом, хотя нет юридического определения такого действия — предупредительное спасение жизни другого человека. Его варварски жестокое обращение со мной не могло быть побуждающей причиной моего поступка. У меня не было к нему ни ненависти, ни чувства мести, но угрозу жизни моей матери, сестры и брата я должен был предотвратить.
Уголовная полиция искала мотив, но, не нашла, и суд решил привлечь к делу психиатра. Советник полиции Эрнст Унгер, сердечный человек с большими задумчивыми глазами, повез меня из тюрьмы для несовершеннолетних в Тегеле в университетскую неврологическую клинику в Тюбинген. Там меня должен был обследовать профессор Роберт Риттер, высокомерный, холодный, державшийся очень по-деловому, человек, который одновременно был центральной фигурой «цыганских исследований» в Третьем Рейхе. «Лоттархен, смотри ничего не болтай о евреях, доктор Риттер — нацист», — предостерегал меня участливый советник полиции Унгер. Он был озабочен, опасался, что я проболтаюсь. В 1935 году Риттеру, одному из самых ярых писак национал-социалистической государства, пришла идея провести наследственно-биологические исследования «цыганских помесей», и в кратчайшее время эти неподобающие исследования сделали его, к радости рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, экспертом в этой области. Уже в ноябре 1936 года он был произведен в директора института «расовой гигиены» в Берлине. Перед ним стояла задача не только переписать всех «цыган» рейха, но и провести расовое обследование и отбор. В туманном стиле, каким отличались все нацистские исследования, пытавшиеся «научно» обосновать превосходство нордически арийской расы, он прослеживал родословные, чтобы отделить «чистокровных цыган», которые должны были оставаться в живых, от «помесей», которые считались «асоциальными» и поэтому должны были последовать за евреями в газовые камеры. Это не значит, что Риттер был другом «чистокровных» цыган: их, как зверей в вольеры, должны были загонять в резервации и проводить на них дальнейшие «научные» исследования. Насколько серьезно Риттер относился к своим «научным» исследованиям, поясняет протокол одного из самых бесстыдных заседаний Главного управления безопасности рейха зимой 1941/42 года: колеблясь, каким именно способом организовать «искоренение» «цыганских ублюдков», присутствовавшие господа обсуждали возможность их утопления в Средиземном море. Им возразил Риттер, ссылаясь на то, что он лишь на две трети успел провести намечавшиеся антропологические исследования и перепись. Когда предоставленный ему годичный срок истек, Гиммлер приказал отправить всех «цыганских полукровок» в Освенцим.
Когда «окончательное разрешение цыганского вопроса» почти состоялось, Риттер обратился к новому предмету исследований: подлежащей наказанию или «асоциальной» молодежи. Сюда попали, например, гамбургские «свинги» — подростки, которые любили американскую музыку в стиле свинг и танцевали под нее. Это особенно приводило в ярость Гиммлера, и он приказал «принять жесткие меры». Криминально-биологический отбор перед отправкой этой молодежи в концлагерь был доверен Роберту Риттеру и Еве Юстин, его ассистентке.
Не знаю, что оказало влияние, то ли сообщения о супружеском мученичестве моей матери, то ли многочисленные положительные отзывы соседей, но Риттер был чрезвычайно дружелюбен во время наших разговоров; в сопровождении ассистентки он водил меня в город, в кино и замок Тюбинген. В университете он дал мне прочитать студентам небольшой доклад об эдисоновских фонографах. Все это входило в круг его наблюдений и нужно было для подготовки заключения, которое он должен был написать для суда. Еще в зимнем семестре 1944/45 года он проводил в университете семинар под названием «Исследование особенностей характера юных правонарушителей (с демонстрацией соответствующих случаев)». Сам того не подозревая, я был одним из таких случаев.
Ева Юстин была известна среди цыган еще и под другим именем: Лоличаи. «Рыжеволосая девчонка», как это можно было бы перевести с их языка, она рыскала по лагерям для принудительных работ и задавала, преимущественно маленьким детям, казалось бы, безобидные вопросы о родственниках. Если таковые находились, их доставляли в институт, и там они узнавали гораздо менее безобидную Лоличаи. Если при выяснении родословной несчастная жертва не могла назвать имен своих предков, то говорилось: «Не скажешь правду — попадешь в концлагерь».
Позже, незадолго до конца войны, Ева Юстин, при деятельной поддержке своего наставника, защитила диссертацию, причем в своей работе «Жизненные судьбы нетипично воспитанных детей цыган и их потомков» она широко использовала результаты «исследований», полученные под руководством Риттера. Я никогда не подумал бы, что мантия ученого может быть запачкана кровью, но так оно и было.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
В книге друга и многолетнего «летописца» жизни Коко Шанель, писателя Марселя Эдриха, запечатлен живой образ Великой Мадемуазель. Автор не ставил перед собой задачу написать подробную биографию. Ему важно было донести до читателя ее нрав, голос, интонации, манеру говорить. Перед нами фактически монологи Коко Шанель, в которых она рассказывает о том, что ей самой хотелось бы прочитать в книге о себе, замалчивая при этом некоторые «неудобные» факты своей жизни или подменяя их для создания законченного образа-легенды, оставляя за читателем право самому решать, что в ее словах правда, а что — вымысел.
Титул «пожирательницы гениев» Мизиа Серт, вдохновлявшая самых выдающихся людей своего времени, получила от французского писателя Поля Морана.Ренуар и Тулуз-Лотрек, Стравинский и Равель, Малларме и Верлен, Дягилев и Пикассо, Кокто и Пруст — список имен блистательных художников, музыкантов и поэтов, окружавших красавицу и увековечивших ее на полотнах и в романах, нельзя уместить в аннотации. Об этом в книге волнующих мемуаров, написанных женщиной-легендой, свидетельницей великой истории и участницей жизни великих людей.
В книгу вошли статьи и эссе знаменитого историка моды, искусствоведа и театрального художника Александра Васильева. В 1980-х годах он эмигрировал во Францию, где собрал уникальную коллекцию костюма и аксессуаров XIX–XX веков. Автор рассказывает в книге об истории своей коллекции, вспоминает о родителях, делится размышлениями об истории и эволюции одежды. В новой книге Александр Васильев выступает и как летописец русской эмиграции, рассказывая о знаменитых русских балеринах и актрисах, со многими из которых его связывали дружеские отношения.