Я - Русский офицер! - [65]

— Во!

— Ах, вот кто в нашем военторге все вино скупил! — сказал комэск Шинкарев, беря бутылку.

— Ай да, Заломин! Ай да сукин сын! Когда только успевает? Шустрый истребитель! Настоящий гвардеец! И «фокера» завалит, да и Клавку из нашего военторга на ящиках зажмет!

— Я, товарищ майор, к своему дню рождения берег! А тут такой случай! «Воробушек» выписался из санчасти, да и у наших девочек сегодня такой праздник! Че хранить его, может еще скиснет? — сказал Ваня, чувствуя себя героем дня.

— Правильно, старлей! Что его беречь! Сегодня мы живы, а завтра…. После его слов за столом в одно мгновение наступила странная тишина. Лишь потрескивание горящего фитиля в гильзе «бздюхи» нарушало затянувшуюся паузу.

— Да что вы, мальчики, все о грустном, да о грустном! Сегодня праздник же! Вот сейчас станцевать бы! — сказала старший лейтенант Светлана Зорина, выходя из-за стола.

— Пошли со мной, «Воробушек»! Эх, станцуем сейчас с тобой барыню!

Девчонка потянула Краснова за руку на середину комнаты.

— А музыка!? — спросил Краснов.

— Сейчас будет музыка, — ответила Света и достала из чемодана старенький фронтовой патефон.

Она открыла крышку, накрутив пружину, опустила иглу на черную пластинку. Все замерли в ожидании, и в хате наступила гробовая тишина. Игла, шкрябая черный диск пластинки, вдруг запела «На сопках Манчжурии».

Вновь странный ком перекрыл все дыхание, и Валерка вспомнил свой выпускной вечер и красавицу Леди, и этот вальс, который играл школьный оркестр в последнюю ночь еще мирной жизни. От этих воспоминаний его сердце заныло, странной ноющей болью. Ленка вновь предстала перед его глазами, такая красивая и необыкновенно счастливая.

Коснувшись талии Светланы рукой, он почувствовал, как эта стройная и хрупкая девчонка со светлыми волосам Луневой Лены, прямо прильнула к нему всем своим телом. От этого откровенного прикосновения, в его груди словно загорелся огонь. Нежные девичьи руки легли на плечи лейтенанта и он, уловив такт музыки, слился с ритмом вечного вальса. Так и танцевал Краснов со Светланой, рисуя в воображении прекрасный и любимый образ его Леночки.

Вечеринка подходила к концу. Офицеры наперебой кинулись провожать девчонок, рассчитывая, что за легким флиртом, возможно, наступят более серьезные отношения. Хотя многие офицеры уже имели семьи, но все же заново влюблялись в своих боевых подруг.

Эта любовь иногда приводила к проблемам с политуправлением армии. Ведь покинутые жены писали, писали во все армейские инстанции с просьбой повлиять на загулявшего мужа. Вот только любовь на фронте, все больше и больше брала свое, связывая влюбленных не только сильными чувствами, но порой и общей кровью и даже одной на двоих смертью. Только здесь влюбленные познавали друг друга не по комплиментам и поцелуйчикам, здесь были совсем другие критерии. Постоянное чувство опасности, умноженные на двое радости фронтовых буден, и разделенное горе утрат друзей, скрепляло судьбы новых ВПЖ (военно-полевых жен) сильнее, чем бывшие связи со своими законными супругами.

На какое-то мгновение, и Валерка, отдавшись в её власть, стал жертвой такой военно-полевой любви.

Светлана Зорина, старший лейтенант и пилот легкого бомбардировщика У-2 вскружила ему голову, и он, поддавшись её чарам, её женскому соблазну, последовал за ней, словно за хвостом убегающего от него «мессера».

Светлана держала его за руку и рассказывала, как два года назад окончила школу, как училась, как и он в городском аэроклубе. А когда пришла война, то без всяких сомнений и колебаний добровольно пошла на фронт в авиацию.

Судьба этой девчонки с точностью повторяла Валеркину судьбу, и это настолько трогало его за душу, что даже на какое-то время Леночка просто вылетела из его головы.

— У тебя, наверное, есть девушка? — спросила Светлана, задавая провокационный вопрос.

Краснов не знал, что ответить. Соврать!? Сказать правду!? Просто промолчать!? Он ведь не знал, что случилось с Леди? Он не знал, где она и что с ней? Война развела их судьбы, и теперь было абсолютно непонятно, как в этих условиях жестокой войны жить дальше? То ли, вспоминая, блюсти ей верность!? То ли, забыть!? То ли, попробовать влюбиться заново и заново окунуться в омут любви!?

— Была, до войны. Мы расстались 22 июня ровно в четыре часа пятнадцать минут. Я был уже далеко, когда немец бомбил Смоленск. — сказал Валерка, глубоко вздыхая.

— А сейчас, что с ней? — спросила Светлана, лукаво глядя из-под шапки.

— Я не знаю…

— Зайдем? — спросила Светлана, показывая на блиндаж дежурного звена.

— А твои подруги? — вопросом на вопрос ответил Валерка, не желая быть объектом подколок и всевозможных сплетен.

— Мои подруги на вылете. У них ночная бомбардировка. Мы же «ночные ведьмы», а ведьмы, только по ночам на своих ступах и летают. Ууууу! Я страшная, страшная ночная ведьма! — сказала Света, сделав страшную гримасу на своем лице, весело и звонко засмеялась.

— Ты, Света, не ведьма, ты — настоящая фея! — ответил Валерка, сделав девчонке комплимент.

— Спасибо! Так зайдем? — еще раз повторила она и, взяв Краснова за руку, потащила вниз по ступенькам.

В блиндаже было темно. В углу, в буржуйке, догорали дрова, высвечивая сквозь дырочки в дверце, кроваво-красные угольки.