Я рожден(а) для этого - [87]

Все смотрят на меня, и глаза Джимми загораются.

– Да! – кивает он. – Все верно. Если мы рассредоточимся по полю…

– Это небезопасно! – рычит Роуэн.

– Именно! – кричит Джимми. – А значит, Листер в опасности! И виноват во всем я. Делай что хочешь, а я без него не вернусь!

– Я тоже, – киваю я, вставая рядом с Джимми. Тот бросает на меня благодарный взгляд.

– Мы не можем бросить вас здесь одних, – сердито говорит Роуэн.

– Тогда выбирай: уйти или остаться.

Нас прерывает вспышка молнии, за которой приходит низкий рокочущий гром. Дождь усиливается.

– Ребята! – зовет нас Джульетта. Она присела возле тропинки и смотрит куда-то в кусты ежевики. Потом встает, держа что-то в руке. – Листер случайно не это пил?

Подойдя ближе, мы видим, что Джульетта нашла пустую бутылку из-под красного вина. Джимми забирает ее, несколько секунд изучает, а затем переводит взгляд на кусты. Такое чувство, что сквозь них кто-то продирался – в зарослях темнеет неприметный проход.

– Ага, – хрипло подтверждает он, бросает бутылку и начинает проламываться через кусты.

Все кричат ему остановиться – все, кроме меня.

Я без колебаний бегу следом.

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

Даже без фонарика понятно, где шел Листер. Примятая трава еще не успела распрямиться, а в грязи, несмотря на дождь, до сих пор видны следы. Я зову его, но никто не отзывается. Неужели мы опоздали? Я продираюсь сквозь ветки, не обращая внимания на шипы, которые оставляют на коже глубокие царапины. Плевать на боль. Что я натворил? Кто-то бежит за мной. Роуэн? Но, оглянувшись, я вижу Ангел. Ей не все равно. Странно, почему она это делает? Почему следует за мной? Почему все это вообще случилось?

– Мы найдем его, – бросает она на бегу, и я воспринимаю это как обещание настоящего ангела, который точно знает, что ждет нас впереди.

Заросли ежевики внезапно заканчиваются. Ангел едва успевает ухватить меня за футболку, чтобы я не слетел с обрыва: внизу шумит река – хотя место здесь мелкое, глубины сантиметров на пять-десять, – и в хорошую погоду она больше похожа на ручей. Но берег высокий и крутой, и я отчетливо вижу, что кто-то недавно съехал вниз по склону.

И точно – посреди ручья, покрытый грязью, лежит Листер Бёрд, а из левого бока у него торчит мой нож.

АНГЕЛ РАХИМИ

Джимми застывает и смотрит на Листера с выражением ужаса на лице. Я уже ни о чем не думаю – просто начинаю спускаться по грязи, нащупывая ногами точки опоры и осторожно перенося вес, чтобы не рухнуть в реку.

Должно быть, Листер поскользнулся и упал. Еще бы – после того, как в одиночку прикончил целую бутылку. А упав, случайно напоролся на нож. Возможно, он держал его в руке, пока шел.

Подобравшись ближе, я внимательно изучаю обстановку. Слава богу, голова Листера не ушла под воду, но глаза закрыты. Подойдя к кромке ручья, я вижу, что его грудь опускается и поднимается. Едва заметно, но все же.

Спасибо тебе, Господи, спасибо, спасибо.

– Он жив! – кричу я Джимми. Тот уже сбросил оцепенение и тоже спускается к реке, правда, куда медленнее, чем я.

Я пристально смотрю на Листера. Нож вошел ему в левый бок. Это плохо. Какие там важные органы слева? Почки? Кишечник? Господи, у меня двойка по анатомии, за что мне это?

Затем, посветив на Листера фонариком, я понимаю, что он покрыт не только грязью, но и кровью.

– Нет, нет, нет, нет… – Отчаянный голос Джимми вспугивает мои и без того беспорядочные мысли. Он уже рядом. – Зачем Листер взял нож?

– Сейчас это неважно.

Я похлопываю Листера по лицу – нам же нужно привести его в чувство? Во всяком случае, в триллерах обычно делают так. Листер вздрагивает и открывает глаза. На секунду кажется, будто он очнулся от послеобеденной дремы, – но потом боль вступает в свои права, и Листер кричит, а по щекам у него начинают катиться слезы.

– Все в порядке, мы здесь, – говорю я, но Листера бьет крупная дрожь, и я отчетливо понимаю, что ничего не в порядке.

– Больно… – Его голос едва слышен за шумом реки и дождя.

Джимми опускается на колени рядом и гладит Листера по волосам, приговаривая:

– Все хорошо, все будет хорошо.

Но, кажется, он сам себе не верит.

Я продолжаю осматривать Листера. Нога выгнута под странным углом – от одного ее вида желчь подкатывает к горлу. Сколько он уже здесь лежит?

– Кажется, он еще и ногу сломал, – тихонько сообщаю я Джимми, но Листер все равно меня слышит, и его глаза наполняются паникой.

– Вытащим нож? – спрашивает Джимми. Вид у него дикий, почти безумный.

– Разве он от этого не истечет кровью?

– Не знаю! Но нельзя же его так оставлять. Ему больно!

Тут Джимми прав. Листер очнулся, и каждое движение загоняет нож все глубже.

Однако времени на споры тоже нет.

– Мы не будем вытаскивать нож, – твердо говорю я. – Станет только хуже. Пусть лучше лежит спокойно и не дергается.

Джимми обхватывает лицо Листера ладонями и аккуратно поворачивает, чтобы тот смотрел прямо на него.

– П-пожалуйста, п-пожалуйста, – запинаясь, просит Листер чуть слышным шепотом. Он весь трясется от холода. Неудивительно: одному Богу известно, сколько он пролежал в ледяном ручье!

– С тобой все будет хорошо, – повторяет Джимми, приближая свое лицо к его. Глаза Листера огромные, полные боли, но он изо всех сил старается сфокусировать взгляд на Джимми. – Просто смотри на меня.